И вблизи и вдали

АТЛАНТЫ

Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.

Держать его махину
Не мед со стороны.
Напряжены их спины,
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то -
И небо упадет.

Во тьме заплачут вдовы,
Повыгорят поля.
И встанет гриб лиловый
И кончится Земля.
А небо год от года
Все давит тяжелей,
Дрожит оно от гуда
Ракетных кораблей.

Стоят они - ребята,
Точеные тела,
Поставлены когда-то,
А смена не пришла.
Их свет дневной не радует,
Им ночью не до сна.
Их красоту снарядами
Уродует война.

Стоят они навеки,
Уперши лбы в беду,
Не боги - человеки,
Привыкшие к труду.
И жить еще надежде
До той поры пока
Атланты небо держат
На каменных руках.

Это неуловимое, но всегда ощущаемое различие между стихами, которые можно только читать, и стихами, которые обязательно надо петь, а читать с листа нельзя, до сих пор является предметом спора о стиховой правомочности авторской песни. Мне и самому многое здесь неясно - можно ли считать стихами те, что обязательно надо петь, или нельзя? Яростные дискуссии вокруг песен Высоцкого, Галича и даже Окуджавы, которым ревнители "чистого стихосложения без гитарной подпорки", решительно отказывают в литературной принадлежности, с течением времени не стихают. Мне же представляется, что главное все-таки не в форме записи, а в том, чтобы строчки эти хотелось бы потом читать или слушать, а что именно - читать с листа или слушать с магнитофонной кассеты - не так уж важно…

В шестьдесят пятом году, после возвращения из третьего похода на "Крузенштерне", молодежная редакция ленинградского телевидения, которой руководила тогда талантливая радиожурналистка Галина Позднякова, пригласила меня для участия в передаче с морскими песнями. По этому случаю с "Крузенштерна", стоявшего тогда в Кронштадте, были откомандированы в Ленинград для участия в передаче трое моряков - с гитарой и аккордеоном. Поселились они в квартире Нины Королевой, уезжавшей куда-то в это время, и по флотской привычке навели в квартире такую чистоту, что Нина после возвращения не узнала свой дом. "Нельзя ли их еще раз пригласить? - спрашивала она у меня. - Они мне вычистили до блеска все старые кастрюли и даже окна помыли!"

На телевидении же я впервые столкнулся с новыми для меня проблемами. "Вы - автор музыки? - строго спросила у меня дама - музыкальный редактор, прослушав запись песни "Над Канадой небо сине". - У вас там на шестом такте доминанта наступает на субдоминанту". Я очень испугался, поскольку не понял ни одного слова.

Несколько лет спустя молодой композитор Владимир Струненко, живущий на берегу Азовского моря, в Мариуполе, однажды неудачно переименованном в Жданов, написал свою музыку к песне "Паруса Крузенштерна", и песня эта, попав на радио, часто стала звучать на волнах радиостанции "Юность". А совсем недавно я получил приглашение в Кронштадт на встречу моряков - ветеранов плаваний на "Крузенштерне".

Возвращаясь к давним временам, нельзя не вспомнить еще одну колоритную фигуру - полковника Михаила Михайловича Казанского. Старый моряк, боевой офицер, командовавший ледовой разведкой на Балтике в годы блокады и разжалованный в качестве "стрелочника" после гибели вице-адмирала Дрозда, одаренный океанолог, человек неистребимого жизнелюбия и мальчишеского азарта - это он, будучи начальником гидрографической экспедиции, первым рискнул поддержать новое и во многом сомнительное начинание. Плотная борцовская фигура в черной морской тужурке с четырьмя рядами боевых, а не за выслугу, орденов. Непокорный, не редеющий, а лишь поседевший, короткий ежик-вихор "под бокс". Не по возрасту озорные светлые глаза дворового хулигана. Он всегда был источником веселой и непобедимой энергии для окружающих. Мне довелось плавать с ним в шестьдесят седьмом году на Балтике, на учебном военном гидрографическом судне "Компас" и потом на Черном море, на судне "Румб". Каждое утро, пока мы стояли в Севастополе (Казанскому уже тогда было за пятьдесят), он переплывал Корабельную бухту, вызывая зависть у молодых офицеров. Он в ту пору уже преподавал в Высшей Военно-Морской академии, где и я, с его подачи, одно время вел курс морской магнитометрии.