И солнце взойдет. Он

Плеча вновь вопросительно коснулись, но она лишь отмахнулась. Господи, Энтони, если так интересно – спустись и помоги! Но он остался стоять на верхотуре или, вернее, на пьедестале. Недостижимый в своей непоколебимости и непоколебимый в своей недостижимости в терновом венце из своей боли. Рене раздражённо хмыкнула и на секунду зажмурилась.

Она попыталась отрешиться от накатывавшей усталости и от… изувеченных рук некого Рэмтони. Господи! У них даже имена оказались похожи! Так, может, именно поэтому было так страшно? Случись что-то подобное с Тони, и она… Она что? Рене не находила ответа, но от вида изуродованных пальцев становилось до дрожи жутко, а по спине катился ледяной пот, несмотря на духоту комнаты. И Рене хотела бы не смотреть, но взгляд то и дело соскальзывал на переломанные кисти, откуда едва заметно капала светло-розовая смесь из плазмы и физраствора. Своей крови у Рэмтони почти не осталось.

– Заканчивай с кровотечением, зашивай и придёт смена.

Она тревожно посмотрела на влажное операционное поле, поджала губы и в сотый раз перевела взгляд на руки. Инвалид. Перед ней наверняка лежал человек, который в будущей жизни никогда не возьмет ни ложку, ни нож, не сядет за руль, не напишет и строчки. И именно в этот момент Рене вдруг поняла, что ей жизненно важно это исправить. Закрасить картинку перед глазами, починить сломанное, перерисовать неверные линии, чтобы потом не видеть во сне кого-то другого… Того, кто не ценил ничьи жизни, и свою в первую очередь. Рене взглянула наверх, где чёрным пятном виднелся следивший за операцией Ланг, и упрямо тряхнула головой.

– Я справлюсь сама.

– Энтони сказал, на сегодня достаточно… Ты устала.

– Нет! – огрызнулась раздражённая Рене. Руки! Уж руки она спасёт точно!

– Доктор Роше, у нас здесь не принято устраивать диспуты с главным хирургом, – процедила Хелен…

…А потом вдруг стало не до разговоров.

– Выключите музыку, – едва слышно произнесла Рене, но команду выполнили моментально, и в операционной стало удивительно тихо.

Бог его знает, кто был виноват. Фюрст, отвлёкшийся на ненужные споры, или Рене со своим ненужным упрямством, а может, не доведшая до конца диагностику скорая. Но, вероятнее, что никто и все сразу. Так просто случилось. И когда без того нервный ритм кардиомонитора резко сорвался на монотонный писк, стало действительно страшно. Давившую до этого усталость словно смахнули, а зрение обрело запредельную четкость. Ну а Рене лишь в последний момент успела дёрнуться прочь от пациента, когда с заряженным дефибриллятором к ней подлетел Фюрст.

Звук разряда был так знаком, пробудив в голове совершенно ненужные сейчас образы. Распростёртый на полу доктор Хэмилтон… стук влажной земли о крышку гроба… чёрный автомобиль на залитой солнцем парковке… Кардиомонитор судорожно пискнул несколько раз, а потом снова противно завыл на одной ноте. Но Рене уже не слышала. С нарастающей паникой она смотрела на кровь, что вновь потекла на пол.

– Откуда? – прошептала она ошарашенно.

Этого не могло быть. Малое подтекание, которое они безуспешно искали и с которым обычно справлялся простой коагулятор, никогда не дало бы такого потока! А тем временем ярко-красные струи с каждой секундой бежали быстрее по обработанной коже. Рене дёрнулась было к бесчувственному пациенту, но Фюрст больно толкнул в бок.

– Не мешайся!

– У него кровотечение…

– У него фибрилляция! – рявкнул он, а потом раздался второй по счёту треск. И как только засвистел набиравший новую мощность дефибриллятор, Рене рванула вперёд, проигнорировав, рвущееся извне осторожно-взволнованное недоумение.

Быстрый взгляд наверх показал – Энтони тоже не ожидал ничего подобного. И это не утешало. Наоборот, Рене разозлилась. Да, всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы отмахнуться от витавшего в воздухе навязчивого вопроса:«что происходит?»Господи, она тоже хотела бы знать…

На самом деле, с таким кровотечением вариантов было всего два – либо она во время осмотра не заметила повреждения печени, что стало бы крупнейшей ошибкой и однозначной потерей всех шансов получить однажды лицензию, либо… либо проблема спряталась в сердце, и тогда… Что тогда, Рене предпочитала не думать. Мысли вообще разом вылетели из пустой головы, оставив руки почти вслепую искать повреждение. Вспарывать грудную клетку не было времени, а значит придётся бросить монетку и понадеяться на удачу.

– Ну же, не подведи меня, Рэмтони, – пробормотала она, пока осторожно ощупывала гладкую печень. Такую идеальную… такую, чёрт побери, целую! – Ты же хочешь жить, так подскажи – где!

Но ответом, разумеется, было только равномерное движение искусственных лёгких.

– Роше! – воскликнула Хелен и успела в последний момент оттолкнуть руки Рене, прежде чем раздался новый разряд. Глаза всех метнулись к экрану кардиомонитора, где насмешливо мелькнули три ровных пика, а затем снова прямая. Рене услышала, как рядом с ней скрипнула зубами медсестра.