И солнце взойдет. Он

Дюссо сдвинулся чуть правее, чтобы не видеть шрам, и небрежно прислонился плечом к стене. И от его взгляда все не до конца зашившие ранки и пятнышки от прилетевших в лицо искр, разом вспыхнули, словно в лицо снова ударило пламя. Рене подняла повыше бумаги, безотчётно попытавшись ими прикрыться, и вдруг ощутила, как от рук повеяло мятой. Вдохнув поглубже, она спокойно произнесла:

– Не вижу смысла играть в шарады.

– Тогда, будем говорить откровенно. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через несколько неприятных событий. Действия всех заговорщиков, без исключения, были предосудительны и аморальны. Разумеется, они заслужили наказание. Но тебе не приходило в голову, что всё могло быть, прими ты в самом начале иное решение?

Он прервался и многозначительно взглянул на растерявшуюся Рене.

– Решение? Это какое же? Воспользоваться советом доктора Ланга и уволиться?

Раздался смешок.

– Старина Франс в своё время дал тебе весьма ценный совет.

– Откуда вы знаете? – Рене почувствовала, как истерично заколотилось сердце.

– Потому что именно я велел Хулахупу передать тебе это. – Дюссо наигранно вздохнул, будто удивлялся человеческой недогадливости, а потом постучал свёрнутыми бумагами в дверцу застрявшего где-то лифта. – Вот здесь. На этом самом месте он поведал тебе, как устроена жизнь в чудесном отделении хирургии, но ты оказалась упёртой.

– Это вы организовали травлю? – полузадушенно спросила она.

– Что ты, – оскорбился хирург. – Я всего лишь не стал мешать. Тебя хотели проучить, и мне показалось – это будет отличным уроком. Правда, должен заметить, детишки заигрались.

– К чему такая жестокость?

В этот момент наконец звякнул лифт, двери открылись, но ошарашенная Рене даже не подумала пошевелиться. Дюссо пришлось её подтолкнуть, отчего она едва не заорала. Казалось, мужская рука на плече оставляла подпалины на одежде.

– Идём, нам по пути, – будто ничего не случилось, произнёс Дюссо.

– Но я не… – Рене попробовала вырваться и вдруг поняла, что не знает, куда бежать. А Дюссо уже нажал кнопку нужного этажа.

– Мне надо в редакцию нашего больничного еженедельника.

Рене промолчала.

– Я не понимаю, зачем вам всё это, – наконец пробормотала она.

Дюссо немного высокомерно улыбнулся. Пуговицы на его идеально выглаженной чёрной рубашке блестели так ярко, что Рене не выдержала и отвернулась. Но мерцание перед глазами не исчезло, только поплыло пёстрыми точками.

– Ситуация обостряется, – лениво бросил Дюссо. – Тучи над Энтони сгущаются, однако он уверен, что сможет выплыть. Доктор Энгтан достаточно долго терпела его выходки, но последняя глупость с массовым увольнением поставила больницу на грань отмены очень важных операций.

– Но при чём здесь я?

– Ты до сих пор не догадалась? – удивленно спросил Дюссо, а потом фыркнул. – Ты его джокер, Роше. Последняя карта, сбросив которую, он покинет должность. Но идти ему некуда. Он может сколько угодно расплёскивать перед Фюрстом залежи своей бравады, однако прекрасно знает, что никому на самом деле не нужен. Ни одна больница не захочет таких проблем, каким бы гением ни был Ланг. А потому он будет держаться за тебя до последнего. Так что, если ты вдруг навоображала из него великого защитника, забудь это. Искренности там не наберётся даже на цент.

– Зато у вас, я посмотрю, честность – основа существования, – не сдержалась от подколки Рене.

– Отчего же нет? – пожал он плечами, а потом сделал незаметный шаг, оказываясь прямо у Рене за спиной. – Я никогда не скрывал свой интерес к тебе. Возможно, мне стоило быть чуть деликатнее, всё же ты… весьма невинное дитя.

Рене натянуто улыбнулась. Перед глазами воскрес вспарывающий чужие внутренности нож, и её замутило. Да уж, очень невинное…

– Однако ничего не мешает попробовать снова.

Рене ощутила, как ладони коснулись чужие пальцы, и в панике дёрнулась в сторону. Но Дюссо это не остановило. Шагнув следом, он нарочито нежно взял её руку и поднёс к губам.

– Для начала мы могли бы стать друзьями. Что скажешь?

– Отпустите меня, – процедила Рене, вжимаясь в металлическую стенку.

– Бог с тобой. Тебя никто не держит. – Он улыбнулся, а в следующий момент Рене ощутила деликатный поцелуй на кончиках пальцев. И по тому, как застыл Дюссо, запах мяты ей не померещился. Однако мгновение прошло, и хирург выпрямился. – Подумай хорошенько. Когда придёт время спасать свою шкуру, Ланг будет первым, кто кинет тебя. И тогда приходи ко мне, милая.

– Вы ошибаетесь, – пискнула Рене, но фраза прозвучала так жалко, что Дюссо рассмеялся. Он потрепал её по голове, словно забавного, но глупого щенка, а потом подмигнул.

– Увидим.

На этом разговор, к счастью, закончился, потому что лифт дёрнулся и остановился на одном из этажей. В кабину ввалилась группа смеющихся медсестер, и Рене тут же оттеснило в самый конец металлической клетки. Ну а когда толпа схлынула, она осталась один на один со своими сомнениями. Рене не хотела верить Дюссо, сопротивлялась любым подобным крамольным мыслям, однако те нагоняли, но через два дня всё-таки поняла, насколько же была дурой.