И солнце взойдет. Он

– Тварь! Ненавижу тебя! Только и можешь завидовать каждому. Но я расскажу… Расскажу, как вы хотели подставить Роше. Заманивали на чужие операции, врали пациентам. О-о-о, я поведаю, как ты вскрывала шовные нити, как подделывала в картах назначения, как… Думаешь, я не поняла, почему ты позволила мне с ним трахаться? Да у тебя же кожа чешуей дракона покрывалась от ревности, стоило мне войти к нему в кабинет. – Клэр ткнула пальцем в ухмылявшегося Ланга, а тот скрестил на груди руки и откровенно наслаждался пьесой. – Хотела разом избавиться и от Роше, и от меня, да? Свалить вину на шлюху Клэр и вышвырнуть на улицу. Даже дурачка исполнителя нашла. А что в итоге?

Она прервалась, когда в переполненной комнате раздались одинокие неторопливые хлопки. Ланг аплодировал молча, старательно ударяя ладонью о ладонь в тишине, пока не решил, что с него хватит. Подойдя вплотную к настороженно замершей медсестре, он двумя пальцами взял её за подбородок, погладил покрасневшую после оплеухи щёку, нежно поцеловал в лоб и ласково произнёс:

– Иди отсюда с миром и никогда не возвращайся.

– Н-но, – не поняла она.

– Ты уволена, – всё так же мягко продолжил Ланг. – Без рекомендаций и с записью в деле. Забирай свои вещи, и чтобы к вечеру тебя здесь уже не было.

Раздался громкий всхлип, Клэр отшатнулась и бросила затравленный взгляд в сторону съёжившейся Рене, а потом бросилась прочь. Ланг демонстративно развёл руками.

– Вещи! Клэр! – крикнул он вслед, но ему не ответили. Тогда он повернулся к Франсу. – Мистер Хулахуп, вы же у нас мастер-взломщик. Прошу вас, освободите шкафчик коллеги. Полагаю, где здесь мусорное ведро, вам известно.

– Сэр, но я не знаю код! – попробовал было возразить растерянный Франс.

– Так узнайте, – раздражённо отозвался Ланг и повернулся к Хелен. – А мы пока продолжим.

– Ты ничего не докажешь, – быстро проговорила она. – Вопли Клэр – это проблема только самой Клэр. Но мне ты ничего не сделаешь. Я буду всё отрицать…

Ланг хмыкнул и теперь закружил вокруг неподвижно стоявшей Хелен. Шажок за шажком, он медленно обходил её, пока не оказался за спиной. Там главный хирург замер, а потом неожиданно положил руки на плечи вздрогнувшей медсестры. Она побледнела ещё сильнее, ну а Рене вдруг поняла, что хорошо, когда Ланг орёт, захлебываясь собственной желчью. И очень плохо, когда он вот так молчит, ибо за всю свою жизнь она не видела ничего более жуткого.

– Вот уже пять лет ты стоишь за моей спиной, – наконец тихо проговорил он. – Я тебя выдрессировал, сделал идеальным инструментом, который за всё это время не дал ни единой осечки. Вложил в тебя время, силы и знания. А теперь ты пытаешься пойти против меня. Почему?

Хелен ничего не ответила.

– Не скажешь? Неужели столько раз предавала меня, что не знаешь какой способ выбрать теперь? Совесть разбегается?

– Я не предавала, – чётко произнесла Хелен, но позади неё фыркнул Ланг.

– Нет?

– Нет.

– Тогда, в чём дело? – жёстко спросил он, и медсестра дернулась, оборачиваясь.

– Я не верю, что ты не понимаешь. Что не видишь сам, – забормотала она. – Тебя используют, Энтони! С каких пор ты превратился в мецената, который, как инкубатор, выращивает золотые яйца для Энгтан? В отделении полно талантливых хирургов… Но нет! Ты берешь её, хотя прекрасно знаешь, чем это закончится. Сделаешь своё дело и отправишься нахрен, потому что наш главный врач нашла себе другую игрушку. Новый флаг, чтобы ринуться с ним к спонсорам и хвастаться на конференциях, пока ты в очередной раз валяешься в своей блевотине. Тебе почти сорок! Ты уже не подходишь на роль гениального ребенка, которому скандально дали целое отделение. И, поверь, святая Роше будет первой, кто повернёт в твоей спине нож. Она и этот рыжий Фюрст! Тебя уничтожат. Предадут! И это буду не я, а твоя Роше. Возьмет от тебя всё и уничтожит.

То, как быстро умеет двигаться доктор Ланг, знали все. Но в этот раз его стремительное движение не смог уловить даже самый чувствительный глаз. И то ли дело было в осточертевшем полумраке, с которым главный хирург сливался своей одеждой, то ли такого просто никто не ожидал… Однако не успело стихнуть последнее слово, как Хелен оказалась прижата к стене. В её горло впивались бледные мужские пальцы, а ноги беспомощно болтались без шанса хотя бы носочком дотянуться до пола. Но ещё быстрее оказалась повисшая на напряжённом предплечье Рене. Она изо всех сил испуганно цеплялась за чёрную кофту и, хотя руки из-за ожогов уже щипало, пыталась отодрать сведённую судорогой ладонь от шеи захрипевшей Хелен.

– Не надо! – пробормотала Рене. – Отпустите её! Доктор Ланг, пожалуйста… Чёрт тебя возьми, Энтони, прекрати!

Имя звонким эхом прокатилось по комнате, и он наконец-то услышал. Рене видела, как чуть дрогнуло нижнее веко, а затем пальцы резко разжались. Задыхающаяся Хелен сползла по стене и обессиленно села на пол, ну а Рене торопливо опустилась перед ней на корточки и заглянула в глаза.

– Извиняйся, – выплюнул Ланг, пока разминал кисть, и раздражённо поморщился, заметив непонимающий взгляд медсестры. – Я сказал – извиняйся.