И силуэт совиный

– Святой правды у тебя в Новой Византии выше крыши, – парировал Иван Лукич. – А здесь, в слякотной нашей земной жизни, другая задача. Друг друга не сожрать и планету не угробить окончательно. А единственное средство к тому – глобальная экономика. А чтобы глобальная экономика крутилась как следует, люди должны быть правильными. Соответствовать ей должны. Это значит – во-первых, высокие потребности. Если ты десять лет в одних штанах будешь ходить, пока не порвутся – значит, ты нагадишь всей отрасли. Значит, те, кто шьёт штаны и кто их продаёт, теряют работу. Ну а силой тебя заставить штаны покупать нельзя – это ж только при тоталитаризме можно было бы. Но при тоталитаризме рынок дышит плохо. Значит, заставлять нельзя. А что тогда? А тогда воспитывать тебя надо по-тихому, формировать у тебя потребность в новых штанах. Ну и во всём остальном. Это первое. Усвоил?

Я молча кивнул. Старые, истёртые банальности. Неужели он сам в них верит?

– Дальше, высокая мобильность – продолжил свою лекцию Лукич. – Если все будут сиднем сидеть и не захотят шевелиться – значит, в макроэкономике кровь начнёт застаиваться. Вот сидишь ты в своём Мухосранске без работы и без штанов, чистишь зубы пальцем, а в Сраномухинске завод построили, по производству цифровых зубных щёток. Что нужно? Чтобы ты, как есть без штанов, сорвался с места и поехал в Сраномухинск, устроился на завод. Там тебе дадут штаны. И в итоге все будут и при штанах, и при щётках. Но опять же, силой тебя туда никто не погонит. Надо, чтобы сам захотел. А значит, тебе по барабану должен быть всякий там дым отечества, корни, берёзки с балалайками. Нужно, чтобы ты думал как в пословице: рыба где глубже, а человек где лучше. Это второе. И, наконец, третье. Это сознание расширить, от предрассудков избавиться. Потому что именно предрассудки заставляют тебя сперва десять лет ходить в одних штанах, а потом сидеть на голой попе ровно, любоваться родными берёзками и ни фига не делать. А потом ещё удивляться, если кердык наступит. Так он оттого и наступит, что ты в новый мир не вписался и другим мешаешь вписываться. Понял, к чему клоню?

– Понял, – вздохнул я. – Христианство мешает, да?

– Мешает, – согласился бывший куратор. – Не одно оно только, любая религия, в общем. Но религии различаются ведь и по степени упёртости. Да и внутри религии тоже очень по-разному может быть. Вот посмотри на иудеев. Да, есть у них жалкая кучка ортодоксов в шляпах и пейсах, дикие люди, как из пятнадцатого века. Но большинство-то – нормальные, продвинутые. В глобальный мир вписались, а что они там по субботам зажигают – это экономике не вредно. Теперь вот муслимы… Помнишь, какими злобненькими были всего полвека назад: А как присмирели… Ну, не считая Мавритании, конечно, но в мировом масштабе это семечки. А причина-то чисто экономическая – после того, как холодный термояд изобрели, нефть в цене упала, значит, саудитов уже можно было к ногтю взять, а остальных – сытно подкормить в обмен на лояльность и интеграцию. И сам видишь – сработало. Как их из Саудовской Аравии подкармливать перестали, так они ваххабитов своих передушили и делом, наконец, занялись. Теперь, значит, христианство. С католиками та же ботва, что и с иудеями. Кучка непримиримых и масса вменяемых. Протестанты – в общем, тоже. Особых проблем не доставляют. Остаётесь только вы, православные. В мировых масштабах, может, от вас особого вреда и нет, но здесь, в Московской Федерации… тут вы опасны.

– И чем же мы опасны? – вздохнул я. – Террором, который вы же сами и придумали?

– Да потому и придумали, – пояснил Лукич, – чтобы влияние ваше ослабить. Потому что влияете. Ориентиры, понимаешь, даёте. Высокие смыслы… которые на практике оборачиваются нежеланием покупать штаны и работать. Ну и что с вами делать обществу? При тоталитаризме-то живо бы к ногтю взяли, но у нас свобода. Каждый имеет право исповедовать и проповедовать. Значит, тут деликатно нужно. Поэтому мы вас аккуратно вытесняем. Нежно. Никто ж церкви ваши не рушит, в тюрьму за веру не сажает. Просто живите тихо, не суйте нос куда не надо, не смущайте людей. Потому и запреты на профессию, контроль в ЦКЛ – это просто, как бы сказать, профилактика. Чтобы, глядя на вас, никому не хотелось так же вот маяться… А террористы – это нужно, чтобы народу как-то объяснить необходимость таких мер. Да, жалко людей, кто ж спорит? Но в том и суть любой политики: гнобить единицы на благо миллионов. А миллионы – на благо миллиардов.

– Слушай, Иван Лукич, – перебил его я. – Дай попить чего-нибудь. Жажда замучила.