И силуэт совиный

– Смежники, – равнодушно прокомментировал Лукич. – Из девятого управления. Они вообще другой темой занимаются, подполье выявляют, реальное. Думаешь, выдумки? Думаешь, все террористы такие же нарисованные, как и ты? Нет, брат Сашка, в вашей церковной тусе всякой твари есть, и даже не по паре, а в ассортименте. Ну а начальство наше общее просто скоординировало две разные операции. И без того нужно было на Пафнутия смальца покуситься. Для пиара полезно… Ну и для самого владыченьки тоже: чтобы понимал, как всё серьёзно, чтобы без фортелей… а то ведь в другой раз у ребят и получиться может, верно? Мутный он тип, этот ваш Пафнутий, между прочим. Хрен поймёшь, чего ему по реалу надо. Со всеми крутит – и с вашими, и с нашими. Но, по крайней мере, дядька понятливый, с ним дела делать можно. Пока, во всяком случае.

Я собрался с силами и задал самый очевидный вопрос:

– Зачем вы мне всё это рассказываете? Раз не боитесь, что болтать начну, значит, я труп?

– Ну зачем же так? – укоризненно скорчился Иван Лукич. – Зачем сразу о людях плохо думать? Мы без нужды никого не киляем, ты нам, наоборот, живой нужен. Живой, здоровый и разговорчивый. Но говорить, конечно, будешь только то, что надо. А рассказываю я тебе всё это, чтобы иллюзий не строил, чтобы у нас взаимное доверие было. Нам с тобой, Саша, ещё работать и работать. На общее, так сказать, благо.

– Ну, в чём ваше благо, это понятно, – заметил я. – Небось, дырку для ордена уже просверлили. А моё?

– Тебе нарисовать положительный сценарий? – широко улыбнулся Лукич. – Легко. Итак, если будет у нас мир-дружба-жвачка, то продаём мы твою столичную квартиру, на часть средств покупаем неплохой домик в каком-нибудь городке-спутнике, Талдом, например, или Пущино, остаток бабок переводим на счёт твоей Леночки. Потом оформляем как бы решение ювеналки, отдаём Леночке сыночка Кирюшеньку, и едут они в свой Талдом, ведут жизнь тихую и безмятежную. Под нашим присмотром, конечно. Не сомневайся, проживут, не останется супруга твоя без работы. Что-нибудь скромненькое, достойненькое подыщем. Вот прикинь, свой домик, огородик, и кур ещё можно завести, уток. Козы ещё неплохо, можно и молоко ихнее продавать, и шерсть ихнюю стричь, тоже спросом пользуется. Голодать не будут. Ну и о душе подумать можно, с таким расчётом домик подберём, чтобы рядом церковь, и батюшка ревностный, даниловского, так сказать, гнезда птенец…

– А мне в этом положительном сценарии место есть? – голова у меня всё ещё болела, в носу отдавало кровью, и опухали разбитые губы.

– А с тобой, Александр Михайлович, расклад особый, – посуровел Лукич. – Ты же у нас не абы кто, а террорист номер один. Ты и дедушку сгубил, и Пафнутия прибил… ну, то есть чуть-чуть не прибил, но чуть-чуть, как мы в детстве говорили, не считается. Ну сам прикинь, отпустить мы тебя никак не можем, это всю малину испортит. Так что будут два громких процесса, по Дроновке и по митрополичьей дачке. Ты будешь главным, но не единственным фигурантом.

– Что, Диму с Мишаней рядом со мной посадите? – осклабился я. – Одного по правую руку, другого по левую?

– Ну, у тебя и аппетиты, – заржал бывший куратор. – От скромности явно не помрёшь. Только не было сегодня с тобой никаких Дим и Мишань, мы тебе другую компанию подберём. Непосредственные подельники – это даже неинтересно, ты ж в курсе, они как бы отравились, и личности их как бы установить не удастся. Ты ведь их тоже только по кличкам и знал, один был… ну, допустим, Пересвет, а второй… Ослябля, если не ошибаюсь. А у тебя оперативный псевдоним был… ну вот что тебе больше нравится, Философ или Защитный?

Я похолодел… Значит, они и туда добрались? Но ведь R-подключения невозможно записать, как невозможно записать сны! Собственно, это и есть сны, только программно направляемые. Но программа-то задаёт общую канву, а детализация идёт за счёт подсознания клиента. Может, они и мысли уже читают?

– Ой, извини, Саша, – Иван Лукич неуклюже притворился смущённым. – Кажется, я задел интимное… Понимаю-понимаю, просто, знаешь, интересно было на твои подвиги посмотреть, да и подмогнуть смальца.

– В каком смысле? – я удивился совершенно искренне.

– В прямом. Мы же там, в R-подключении, общались. Илюшка я, короче, твой как бы денщик и всё такое.

Если бы меня до того не били по голове – сейчас я сидел бы как дубиной стукнутый. Но резиновую дубинку спецназовца я уже затылком словил, поэтому сравнение не годилось. А вот пыльным мешком пришибленный – это да, это в тему. Мне вообще казалось сейчас, что сижу я в пыльном мешке, завязанном на верёвочку. И что с этим мешком дальше будет? В болото кинут? В яму выгребную?