И нет этому конца

Все, к кому он обращался, тотчас же бросались выполнять его приказания. Знали, что он все помнит и все видит. Вот и сейчас, распекая лейтенанта Фавицкого за опоздание, он вдруг обернулся и без передышки принялся пробирать артиллерийского техника Иванова, который в это время где-то за две-три машины от него допустил, по-видимому, оплошность. Порой он не выдерживал и сам показывал, что и как надо делать.

Борис поставил мешок на подножку ближайшей машины и направился к подполковнику. Но того уже несло в другой конец колонны. Многих Борис знал. Это были солдаты и офицеры различных тыловых служб: ремонтники, химики, кладовщики, музыканты, ездовые, короче говоря — вся тыловая братия, включая двух портных братьев Агафоновых и бригадного парикмахера Филиппа Ивановича. С неделю назад всех их, в связи с обострением обстановки на передовой, отвели в тыл корпуса. Сделано это было не потому, что так уж берегли их, — просто чтоб не путались под ногами. А они, выходит, снова понадобились…

Несколько обособленно от тыловиков держалась «черная пехота» — танкисты с подбитых и находящихся в ремонте «тридцатьчетверок».

Встречались Борису и раненые. Одни из них передвигались, опираясь на палку, и сильно прихрамывали. У других была забинтована голова или рука. Среди раненых попадались знакомые: в свое время большинство из них прошло через медсанвзвод. Видимо, зампотех обратился к выздоравливающим и легкораненым за помощью, и те откликнулись…

А подполковник опять исчез куда-то. Не во двор ли ратуши?

Ого! Старые знакомые! Все начальники служб!

— Привет гэсээмщикам! Ну как, горюче-смазочных материалов хватит только туда или на обратно тоже?

— Хватит! Горючих туда, а смазочных — обратно!

— Бог ты мой! И финансы с нами?

— А как же! Бить фрицев рублем!

— Салют трофейной команде! За новыми трофеями?

— Нет, за старыми! Что вы там побросали!

Это была их обычная манера разговора друг с другом, та легкая и беззлобная пикировка, которая не мешала им одновременно быть и серьезными. Конечно, никто так свободно не владел метким и острым словом, как Юрка. Но то был Юрка, дитя двух столиц — Киева и Москвы. В первой он родился, во второй — жил и учился…

Из-за ближайшей машины вынырнул подполковник. Чем-то озабоченный, он устремился к голове колонны. Но на полпути оглянулся и увидел следовавшего за ним Бориса.

— А… доктор!

Не останавливаясь, крепко пожал руку.

— И вы с нами? Очень хорошо! Садитесь в мою машину!

Борис закинул в «доджик» мешок и поднялся в кузов. Там уже сидели четыре офицера. Двоих Борис знал хорошо. Среднего роста, кряжистый, с ранними залысинами, начальник обозно-вещевого снабжения бригады капитан Осадчий был ему всегда несимпатичен. Может быть, тем, что казался сам себе значительной фигурой: как же, обувал и одевал целое соединение!

Со вторым офицером — капельмейстером бригады старшим лейтенантом Лелекой — Борис находился даже в приятельских отношениях. То есть при встречах они проявляли друг к другу чуть больше интереса, чем позволяли время и обстоятельства. Одно не нравилось в этом человеке — его улыбочки. Он и сейчас отметил появление Бориса одной из них — сладчайшей гримасой.

В кузове были еще два офицера. Оба в одинаково новых шинелях, в одинаково скрипящих ремнях, с одинаковыми брезентовыми полевыми сумками. И лицами — с одинаково легким пушком на щеках и верхней губе, с одинаково открытым и испуганным выражением — они были похожи. Борис взглянул на них с любопытством и жалостью:, таким же цыпленком два года назад начинал и он свою фронтовую жизнь. Он живо представил, каково им: прямо с корабля на бал!

Поздоровавшись за руку с офицерами и шофером зампотеха Хусаиновым, Борис сел рядом с капитаном Осадчим.

— Как дела там?

— Говорят, немцы Лауцен взяли! — хмуро ответил Осадчий.

— А наши как? — каким-то не своим, сдавленным голосом спросил Борис.

— До утра, сообщили, продержатся.

— Быстрее бы добраться туда!

— А что толку от этого? — насмешливо взглянул на Бориса капитан Осадчий. — Много с такими вояками, как мы, навоюешь…

Что ж, беспокойство его понятно. Действительно, трудно рассчитывать на боевые качества всей этой наспех вооруженной тыловой команды. Да и что могут сделать несколько десятков ремонтников, кладовщиков и музыкантов против целой вражеской группировки?

4

Похоже, что те же мысли одолевали большинство участников предстоящего рейда.

Бориса поразил капельмейстер Лелеко. Все началось с того, что он подсел к новичкам и, нервно поигрывая одной из своих улыбочек, стал пугать их предстоящими боями.

— Дай бог, чтоб из нас шестерых хотя бы один остался в живых, — заключил он.