i cf85044c3a33e6c4

— Я не противник детей, — огорошивает меня Шон, и я потрясенно застываю. — Я не

ненавижу их из принципа. Они бесят меня точно так же, как любые незнакомые люди. Думаю,

со временем, я бы смог к ним привыкнуть. Но родить я тебе никогда не позволю.

— Но Шон, только представь, какие были бы у нас чудесные… — начинаю в соловьем

заливаться, окрыленная его признанием.

— Я бы их ненавидел.

— Нет, ты бы их любил. Это же твои…

— Джоанна, я ненавидел отца и не выношу брата. Для меня «родная кровь не водица» —

всего лишь поговорка. А если бы ты умерла при родах, то лучше бы и детям не выжить, потому

что я бы всю жизнь их винил и ненавидел. Я не Лайонел. И не Киану. Встреть я другую

крашенную блондинку с ужасным акцентом и красным нетбуком подмышкой, я бы не стал петь

хвалебные оды небесам. Дорогие люди незаменимы, и глупо считать иначе.

От правдивости его слов глаза наполняются слезами. Всегда она болезненная, эта правда, а

тем более настолько обнаженная. Точно кровь, хлынувшая из перерезанного горла надежды,

обливает сердце. Вроде, и тепло, но так горько.

Я не уверена, что смогла бы полюбить чужих детей как своих. У них должны быть

кудряшки Шона и мои ямочки на щеках, и блестящие способности к техническим наукам,

конечно. Мне это нужно. Но, видимо, все-таки не судьба. Шон есть Шон. Если сказал, то так и

будет, даже хитростью не возьмешь. На аборт отправит даже дважды не подумав.

Приходится скрыться на весь день, и за ужином я решаюсь только на нейтральный

разговор, хотя выходит не очень…

— Статья вчера вышла. Каддини ею весь день точно флагом размахивал. Кстати, ты

собираешься продлевать проект по квантовому компьютеру, потому что я…

— Не сейчас.

— Не сейчас? А когда? Подождешь годик, пока фонды о нас забудут, или инициативу

перехватят конкуренты? — Разговоров об этом давно не велось, не до того было. Из-за Керри и

прочих неприятностей, со студентами работал Шон, а я спустила на тормозах. Но в последнее

время Грейс и Каддини и вовсе были брошены на произвол судьбы из-за нашей поездки в

Японию. А теперь вдруг выясняется, что Шон так занят проектами для Бабочек, что про кванты

и думать забыл. Какое уж там финансирование…

— Джоанна, не сейчас. В ближайшее время у меня другие дела.

— Ясно, я поняла, но, может, тогда я могла бы…

Он поднимает голову и так на меня смотрит, что я замолкаю на полуслове, сраженная

догадкой.

— Это как-то связано с делами с Йол? С Кристофером? Ты его опасаешься?

Мои слова его не удивляют. То есть синеглазка все рассказала, но он молчал, пытался не

поднимать тему.

— Джоанна, не лезь в это дело, — говорит он.

Не знаю почему, но верю угрозе.

— Шон, объясни мне, что вообще происходит. Я думала, он от нас отстал…

— Я же говорил, он один из наших заказчиков.

— Ну так откажи ему! Ты же теперь главный…

— Чтобы меня подставили, как Монацелли? — огрызается он, и у меня кровь начинает

шуметь в ушах. Так вот чего он боится… Есть человек, который знает всю правду о сокрытии

улик, и может ее рассказать. Мы определенно не в безопасности.

Вместе с окончанием сессии подходит к концу и проект, с которым Шон так спешил.

Посему, есть что отметить. Я предложила пригласить на праздничный ужин и Каддини, ведь

парень нам уже почти родной. Сначала Картер отнесся к идее с должным скептицизмом, но я

сделала глаза кота из Шрека, и Шон, скривившись, сказал, что согласится на что угодно, лишь

бы я перестала изображать «это». В общем, сейчас у меня на экране ноутбука парочка

новеньких вкусных рецептов, а в груди — концентрированный энтузиазм, который регулярно

поддерживается все новыми и новыми порциями кофеина. Кстати об этом!

Смотрю на часы. Уже три… что, черт возьми, Шон делает там со студентами? Может, ему

помочь принять экзамен? А то ведь надо еще домой попасть и все приготовить к приходу

парнишки-итальянца. Ну а как же? Раньше я его в гости не приглашала, нужно произвести

впечатление прекрасной хозяйки!

Позвякивая ключами от кафедры в такт стуку каблучков по плитке пола, танцующей

походкой направляюсь в экзаменационную аудиторию, отчего-то вспоминая вчерашний

разговор с мисс Адамс. Она несколько недель меня избегала, а вчера, наконец, объяснила

причину: секретарь ректора понятия не имеет, как теперь называть его жену. За прежнюю мисс

Конелл можно и головы лишиться, доктор Картер, вроде как, у нас Шон, а миссис Картер —

конкретное умаление моих заслуг (в конце концов, я не какая-нибудь домохозяйка). В общем,

обсуждения такого важного и щепетильного вопроса закончились тем, что мы решились

перейти на поименные обращения. Да, мы знакомы много-много лет, и можно было бы себе

позволить подобные вольности, но все не так просто. Да ладно, вы хоть знаете, как зовут эту

женщину? Присцилла! Только представьте, прихожу я такая к Шону в приемную, и вопрошаю: