i cf85044c3a33e6c4

— Да, ты хочешь продолжать кричать и обливаться слезами. Это куда предпочтительнее

сна.

— Я могу уйти в другую…

— Нет! Не можешь. Спальня будет одна, даже если мне придется по всему дому за тобой

гоняться, потрясая наручниками. — После этого заявления я даже забываю игнорировать этого

деспота. — Тебе нужно выспаться, ну или ты окажешься по соседству от Керри намного

быстрее, чем того хотела бы. Кстати, вас похоронить рядом?

— Прекрати, — злобно выплевываю я.

— А, может, в этом все дело, — задумчиво потирает губы пальцем Шон, будто на ходу

рассуждает. — Возможно, ты просто решила сдаться. Будь что будет, и дело с концом.

— Завязывай, я сказала! — Лежащие на клавиатуре пальцы сжимаются в кулаки помимо

воли, и Шон это замечает.

— Скажи-ка, Конелл, ты ей всегда завидовала? Вы же были как две грани одной монетки,

разные, но вместе. И у нее все получилось слишком легко и просто. Весьма посредственно, но

складно. Среднестатистический муженек-трудоголик в провинциальном городке, выводок

детей, родители под боком, домик с веселенькой зеленой лужайкой и никаких забот, кроме

готовки, уборки и сонма соседей, с которыми нужно поддерживать хорошие отношения, дабы

не умыкали утренние газеты в отместку. Американская мечта, которой вам с детства

промывают мозги. Что там, она даже умерла легко и просто.

— ШОН! — кричу я.

— Она прожила обыденную, примитивную жизнь, каких миллионы. Может, ей и было все

равно, но она не просто не стала искать свое место в жизни, она даже не ответила на вопрос,

кем является. Жила для родителей, друзей, Лайонела, детворы, и никогда — для себя. Керри не

успела повзрослеть, начать думать, не поняла, что нужно именно ей. Но хуже всего то, что она

это уже никогда не осознает.

— Хуже ли? — вяло спрашиваю я и, кажется, спорю ради спора. Но Шон, как всегда,

серьезен и обоснован.

— Если ты живешь только ради того, чтобы быть беззаботным и счастливым, ты — пустое

место и никак не больше. Розовый шарик, внутри которого ровно то же, что снаружи. Не

хочется разрывать оболочку, потому что заранее знаешь — там нечем восхищаться. Ошибки,

неудачи и потери крадут у нас улыбчивость, беззаботность и наивность, но также дают

возможность постичь множество крошечных истин. Например, думая о Керри ты можешь

каждый раз вспомнить, что она лежит под землей и никогда не проснется в залитой солнцем

комнате, а если ты избавишься, наконец, от своих чертовых кошмаров, сможешь делать это

каждый день. Каждый! — И вдруг совершенно внезапно говорит. — Идем.

Честно говоря, после такой тирады я ожидала, что он потащит меня в спальню, но вместо

этого Шон сворачивает к выходу, срывает с крючка ключи от машины и открывает гаражную

дверь. Вот только я в халате, а он — в одних лишь пижамных штанах.

Шон останавливает машину у воды, неподалеку от пункта проката катеров и всякого

оборудования и вытаскивает меня босиком прямо на улицу. Заведение проката уже открыто,

рыбаки встают рано, и в итоге мы без проблем берем на час гидроцикл.

— Ты что задумал? — подозрительно спрашиваю я.

Он даже не отвечает, заставляет меня сесть позади и начинает стремительно разгоняться.

Неужели мы отправляется на водную прогулку на рассвете? Похоже, но, блин, это же Шон.

Где-нибудь обязательно будет подстава…

— Картер, ты собираешься показать мне рассвет? — ядовито интересуюсь я и чуточку

надеюсь на то, что он даст положительный ответ.

Но реальный Картер, как всегда, превосходит самые смелые ожидания: вместо ответа он

немного тормозит и без предупреждения резко разворачивает гидроцикл. Я бы удивилась тому,

что тот не перевернулся, если бы удержалась на месте, но ведь нет же. Примерно секунду я

нахожусь в свободном полете, а затем погружаюсь в воду, причем на удивление глубоко…

Соль щиплет глаза, когда я поднимаю голову и пытаюсь определить, насколько далеко

поверхность, а мокрый халат путается в ногах, тянет вниз. Приходится избавиться от него, что

не так-то просто. Я умею нырять, я с детства этим занималась, но в экстремальной ситуации

захлебнулась и теперь вдвойне хреново себя чувствую… Наконец, выпутавшись из халата,

начинаю лихорадочно грести к поверхности. Вынырнув, из воды, захожусь кашлем.

Оглядываюсь в поисках гидроцикла, будучи уверенной, что Шона и след простыл, но нет.

Злополучный транспорт не сказать, что близко, но покачивается на волнах в пределах

видимости, а Картер преспокойненько плещется в нескольких метрах от меня. Придурочный!

— Ты гребаный тупой осел! Я могла умереть! — хрипло ору я, подплывая ближе. Побила

бы, но в воде это должного эффекта не возымеет.

— Это с чего же? — невозмутимо вопрошает он. — Ты же выросла где-то там на побережье

и плаваешь как рыба. Если бы ты умерла, то только потому, что захотела. Очевидно, жаждешь

жить, несмотря на все нытье.

Его логика, как всегда, обескураживает.