И быть подлецом

Если они договорятся и будет назван счастливый победитель в конкурсе продуктов из шестнадцати претендентов, то мое анонимное письмо, даже утверждающее, что один из их хронический убийца, вряд ли заставит их заволноваться. Успешно решив такую серьезную проблему, они не обратят внимания на такой пустяк, как убийство.

Но я оказался абсолютно не прав. Я обнаружил это случайно в ходе их дискуссии. Выяснилось, что два претендента вступили в смертельную схватку, и любой из них мог доставить радость ребенку Это был набор леденцов под названием «Счастливый Энди» и маленькая коробочка шоколадных конфет под названием «Мелтетс». Трауб, который решил в любом случае голосовать за конфеты, снова попросил мисс Фрейзер попробовать «Мелтетс». Она отказалась. Тогда он спросил, пробовала ли она «Счастливого Энди» и она сказала, что да. Тогда, продолжал настаивать Трауб, будет честно, если она попробует и «Мелтетс».

– Ладно, – согласилась она. – Деби, там на пианино красная коробочка.

Открой ее.

– Нет! – раздался истеричный вопль. Это была Нэнсили. Все посмотрели на нее. Дебора Коппел, которая взяла красную картонную коробочку, спросила:

– В чем дело?

– Это опасно. – Нэнсили была уже рядом с ней и протягивала руку. – Дайте мне, сначала я.

Романтическая особа все драматизировала, и я ожидал что компания рассмеется и отвернется от нее. Но, как выяснилось, я ошибался. Никто даже не хихикнул и не сказал ни слова. Их всех как будто заморозило. Они смотрели на Нэнсили. Все, кроме одного человека. Это была Дебора Коппел.

Она отвела коробку от протянутой руки Нэнсили и твердо сказала ей:

– Не будь глупой.

– Поверьте мне. – вскричала девушка. – Разрежьте…

– Чепуха. – Дебора оттолкнула ее, открыла коробку, взяла конфету, положила ее в рот, начала жевать, проглотила затем закашлялась. Изо рта у нее стали вылетать кусочки, конфеты. Я был первым, кто понял: происходит что-то неладное. Я обратил внимание не на то, что она поперхнулась поскольку таким образом она могла голосовать против «Мелтетс», а на то, как ужасно искривилось ее лицо. Покая бежал к ней через комнату, она в судорогах упала с табуретки, привстала, выбросила вверх руки и закричала:

– Лина! Нет! Не надо…

Оказавшись возле нее, я взял ее за руку. Подоспел и Билл Медоуз. Но мы не могли удержать ее бьющееся в конвульсиях тело: она устремилась к дивану, волоча нас за собой. Мадлен Фрейзер протянула к ней руки, чтобы както помочь. Однако и втроем нам не удалось уложить ее на диван. Она упала на колени, одной рукой коснувшись дивана чуть-чуть не дойдя до мисс Фрейзер, которая тоже стояла на коленях и тянула к ней руки.

Я выпрямился и сказал Нэту Траубу:

– Быстро позовите врача. – Я увидел, как Нэнсили протянула руку, чтобы поднять маленькую картонную коробочку – и крикнул ей: – Оставьте все как есть и не дергайтесь – Затем повернулся к остальным: – Вы слышали?

Пусть все остается как было.

22

Часа в четыре мне разрешили бы уйти, если бы я настаивал. Но мне показалось, что будет лучше, если я останусь, чтобы не пропустить что-нибудь в своем отчете. Я уже позвонил Вульфу, чтобы объяснить, почему я не выполнил его инструкции.

Все присутствовавшие на встрече оставались там. Лучше сказать почти все, за исключением Деборы Коппел, которую увезли на носилках после того, как закончили свою работу полицейские криминалисты. Когда приехал доктор, она была мертва. Остальные были живы, но ликования по этому поводу не испытывали.

В четыре часа лейтенант Роуклиф и помощник окружного прокурора сидели на зеленом диване и спорили, может ли вкус цианида вовремя предупредить человека об опасности. Спор казался бессмысленным: хотя вкус теоретически и может стать предостережением, обычно этого не происходит. В любом случае экспертами могут считаться только те, кто попробовал это на себе, но ни с одним из них, увы, проконсультироваться уже нельзя. Я прошел дальше. За большим дубовым столом другой лейтенант разговаривал с Биллом Медоузом, сверяясь попутно с записями на разрозненных листах бумаги. Я проследовал еще дальше. В столовой сержант и рядовой полицейский занимались Элинор Венс. Я прошел на кухню, где курносый полицейский протягивал через стол бумагу Коре, женщине-борцу, чтобы она расписалась.

Я повернулся и пошел назад, дошел до квадратного холла, открыл дверь в его дальнем конце и вошел в комнату без названия, которая содержала в себе гораздо больше людей, чем все остальные. Талли Стронг и Нэт Трауб сидели в креслах у противоположных стен. Нэнсили стояла у окна. Один полицейский стоял в центре комнаты, другой оперся о стену, а сержант Перли Стеббинс крутился по всей комнате.

Вот, собственно говоря, и все. Мадлен Фрейзер беседовала в дальней комнате – в своей спальне, в которой я впервые встретился со всей компанией, – с инспектором Крамером. Насколько я знал, помощник комиссара О'Хара, который был там вместе с ними, только что отдал приказ, чтобы я убирался.