И быть подлецом

Оуэну пришлось подняться, чтобы протянуть чек Вульфу. Тот скосил на него глаза и позволил ему упасть на стол.

– Вот как? Вульф поднял чек, посмотрел на него еще раз и снова бросил его на стол. – Вы консультировались с другими участниками нашего договора?

– Нет, и не собираюсь. Что вас волнует? Это вся сумма, не так ли?

– Да, с деньгами все в порядке. Но почему вы идете на попятный? Что так неожиданно испугало вас?

– Меня ничего не испугало, – Андерсон подался вперед в кресле. – Послушайте, Вульф. Я приехал сюда лично, чтобы убедиться: не будет никаких недомолвок. Сделка отменяется начиная с настоящего момента. Если бы вы слушали сегодня утром программу Фрейзер, то заметили бы, что в ней не упоминался мой продукт. С ними я тоже расквитался. Если вы думаете, что я напуган, то вы меня не знаете. Я не из пугливых. Однако я знаю, как действовать в изменившихся обстоятельствах. Именно этим я сейчас и занимаюсь.

Он встал, подошел к столу Вульфа, вытянул короткую пухлую руку и постучал по чеку коротким пухлым указательным пальцем.

– Я не собираюсь убегать, не заплатив проигрыша. Ваши расходы будут также оплачены! Я не обвиняю вас ни в чем, черт возьми, но с этой минуты вы на меня больше не работаете!

Последние шесть слов сопровождались ударами пальца по столу с частотой приблизительно три удара в слово.

– Пошли, Фред, – скомандовал президент, и эта пара направилась в холл.

Я прошел до двери в кабинет, чтобы убедиться, что они не прихватят с собой мою новую двадцатидолларовую серую шляпу, и, когда они ушли, вернулся к столу. Я сел и обратился к Вульфу.

– Похоже, он расстроен.

– Я продиктую письмо для него.

Я достал блокнот и ручку. Вульф откашлялся.

– Не надо «дорогой мистер Андерсон», просто «дорогой сэр» В связи с нашим сегодняшним разговором, я должен напомнить, что нанят не только вами, но и остальными. Поскольку мой гонорар зависит от конечного результата, я обязан продолжать до тех пор, пока результат не будет достигнут. Выданный вами чек до этого времени будет храниться у меня в сейфе.

Я поднял глаза.

– Вы это серьезно?

– Вполне. Здесь нет ничего несерьезного. Когда ты пойдешь опускать письмо, зайди в банк и заверь чек.

– Во избежание непредвиденных обстоятельств, – заметил я, открыв ящик, в котором у меня лежат бланки для писем, – вдруг банк не подтвердит его платежеспособность.

Именно в этот момент, когда я закладывал бумагу в машинку, Вульф по настоящему начал работать над случаем Орчарда. Он откинулся назад, закрыл глаза и начал шевелить губами. Он пребывал в этом состоянии, когда я вышел из дома, и все еще находился в нем, когда я вернулся. В такие моменты нет необходимости ходить на цыпочках или бояться зашуршать бумагой. Я могу стучать на машинке, звонить по телефону, даже включать пылесос – Вульф ничего не слышит. Остаток дня – до самой ночи, за исключением перерывов на завтрак, обед, ужин и послеобеденное пребывание в оранжерее, – он находился в таком состоянии. При этом он не произносил ни слова и не подавал никакого знака, чтобы намекнуть мне, на какой след он напал, если напал вообще.

С одной стороны, это доставляло мне удовольствие, поскольку по крайней мере показывало, что наконец-то мы взялись за работу сами. Но, с другой стороны, радости по поводу близкой развязки не было. Когда это продолжается час за часом, как в эту пятницу, есть опасность, что Вульф окажется в тупике, и не стоит рассказывать, сколь вдохновенным он себя чувствует, когда видит лазейку, через кото рую может оттуда выбраться.

Пару лет назад, проведя большую часть дня в раздумьях, он выдал такую сложную шараду, которая чуть не стала причиной смерти девяти человек, в том числе его самого и меня, уж не говоря об инспекторе Крамере.

Когда и настольные, и мои наручные часы показывали, что близится полночь, а он все еще не вышел из этого состояния, я вежливо поинтересовался:

– Может, выпьем кофе, чтобы не заснуть?

Он пробормотал чуть слышно:

– Отправляйся в постель.

Я так и сделал.

21

Я напрасно волновался. Он не родил ни одного из своих ужасных уродцев. На следующее утро в субботу Фриц вернулся на кухню после того, как отнес Вульфу поднос с завтраком, и сказал, что Вульф ждет меня.

Поскольку Вульф любит, чтобы ночью был свежий воздух, а ко времени завтрака комната должна быль в тепле, в его комнате уже давно поставлено устройство, автоматически закрывающее окно в шесть утра. В результате температура в восемь утра позволяет ему сидеть за подносом с завтраком у столика возле окна, не утруждая себя одеванием. Когда он сидит там, непричесанный, босой, и вся его огромная желтая пижама переливается на солнце, на него стоит взглянуть. Жаль, что этой привилегии удостоены только я и Фриц.

Я пожелал ему доброго утра, и он кивнул. Он никогда не признается в том, что утро терпимо, уж не говоря о том, чтобы назвать его добрым, до тех пор, пока не выпьет свою вторую чашку кофе и полностью не оденется.

– Инструкции, – буркнул он.

Я сел, открыл блокнот и снял колпачок с авторучки. Он начал вещать: