И быть подлецом

После обеда я решил небольшую личную проблему, получив у Вульфа разрешение расплатиться с долгом, хотя для него я сформулировал вопрос иначе. Я сказал ему, что хотел бы позвонить Лону Коэну и намекнуть ему, как распространялась подписка на «Ипподром» и «Чего ожидать». Конечно, не называя имен и даже не намекая на существование безжалостного гения. Моими аргументами было то, что а) Вульф выудил это сам и Крамер не имеет на это авторского права, б) было бы желательным иметь газету, которая чем-то нам обязана, в) это пойдет им на пользу после той злобной редакционной статьи, которую они напечатали, и г) эта публикация, возможно, зажжет костер, дым от которого послужит нам сигналом. Вульф кивнул, но я подождал, пока он поднимется в оранжерею, прежде чем позвонить Лону и расплатиться с ним.

Если бы я позвонил в присутствии Вульфа, то при его подозрительности любое слово или оттенок интонации могли бы вызвать вопросы.

Еще одно предложение, с которым я выступил позже, не имело такого успеха. Вульф начисто отверг его. Поскольку я должен был забыть имя Арнольда Зека, я заговорил о мистере Дункане. Я напомнил Вульфу его слова Крамеру о том, что нанятый Дунканом человек мог видеть убийцу Бьюлы Пул и даже может назвать его. Я предложил позвонить по телефону в Мидленд и попросить, чтобы Дункан перезвонил Вульфу. Если он это сделает, Вульф может предложить следующую сделку: если Дункан назовет убийцу, его собственное имя не будет упоминаться, Вульф забудет, что он когда-либо слышал о ком-то, чья фамилия начинается с З, прошу прощения – с Д. В ответ мне оторвали голову. Вопервых, Вульф никогда не пойдет на сделку с преступником, особенно с таким отвратительным, и, во-вторых, никаких дальнейших отношений между ним и этим безымянным мерзавцем не будет, разве что мерзавец сам не вступит в контакт. Мне это казалось недальновидным.

Если он не хотел связываться с этой птицей до тех пор, пока не будет вынужден этого сделать, почему бы не получить то, что возможно. Тем же вечером после ужина я попытался снова предложить это, но он просто не стал со мной разговаривать.

Но следующее утро в пятницу к нам зашли двое посетителей, которых мы довольно давно не видели: президент «Хай спота» Уолтер Б. Андерсон и Фред Оуэн из отдела информации. Когда незадолго до полудня зазвонил дверной звонок и я увидел их на пороге, мои намерения были другими, чем в первый раз. С ними не было фотографов, они были уважаемыми клиентами, кроме того, они вполне могли спрятать где-нибудь оружие: например, шляпную булавку, которую собрались применить против Вульфа. Так что, не заходя в кабинет для консультации, я впустил их в дом.

Вульф приветствовал их без особого восторга, но и без раздражения. Он даже спросил, как они себя чувствуют. Пока они рассаживались, Вульф устроился в кресле так, чтобы следить глазами за обоими, не перенапрягая при этом шеи. Он даже заговорил извиняющимся тоном:

– Неудивительно, джентльмены, что вы начинаете терять терпение, но я раздражен точно так же. Естественно, что ни один убийца не хочет быть пойманным, но этот, по-видимому, в особенности, Не хотите ли вы, чтобы я рассказал о том, что уже достигнуто?

– Мы все прекрасно знаем, – заявил Оуэн. На нем были темнокоричневый двубортный пиджак, который выглядел так, как будто потребовалось по крайней мере пять примерок, чтобы довести его до нынешнего вида.

– Мы неплохо осведомлены, – поправил его президент. Обычно я спокойно отношусь к рьвлым краснощеким людям, но, когда этот странный тип открывал рот, я испытывал желание заткнуть его, причем не при помощи слов.

Вульф нахмурился.

– Я признал за вами право на раздражение. Не стоит настаивать на этом.

– Мы раздражены не вами, мистер Вульф, – заявил Оуэн.

– Я раздражен, – снова поправил его президент, – всей этой чертовщиной, Какое-то время я хотел думать, что может случиться что-то похуже, но теперь вижу, что ошибался. Боже мой, шантаж! Заметкак, появившаяся в «Газетт» – ваших рук дело?

– Видите ли… – Вульф задумался. – Я бы сказал так: это дело рук того человека, который разработал этот план. Я обнаружил и раскрыл замысел.

– Не имеет значения, – Андерсон взмахнул рукой. – Имеет значение лишь то, что моя компания и производимый ею продукт не могут и не будут ассоциироваться в глазах общественного мнения с шантажом. Это грязь. Это заставляет людей давиться нашим напитком.

– Я абсолютно согласен, – вставил Оуэн.

– Убийство в определенной степени тоже грязь, – возразил Вульф.

– Нет, – резко сказал Андерсон. – Убийство – это сенсация, оно способно привести в возбуждение, но это не шантаж и не анонимные письма. С меня хватит.

Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт, из которого в свою очередь извлек голубой листок.

– Вот чек на полную сумму вашего гонорара. Может быть, остальные заплатят мне причитающуюся с них сумму, а может, и нет, посмотрим. Пошлите мне перечень ваших расходов вплоть до сегодняшнего дня. Как вы понимаете, я расторгаю наше соглашение.