И быть подлецом

Распорядись судьба иначе, мне пришлось бы объясняться с кем-нибудь из мелких сошек, однако в полицейском участке оказался сам Кремер, который потребовал отвести меня к нему. Стоило сесть, как он повернулся ко мне во вращающемся кресле, скрестил на груди руки и будто бы между делом спросил:

– Ну и что вы задумали на сей раз? Вы ведь вруны – что один, что второй.

– Может, как-нибудь попробуете назвать Вульфа вруном в лицо? – осклабился я. – Мне, кстати, очень бы хотелось на это посмотреть. Не лишайте меня удовольствия. Сделайте это, пожалуйста, в моем присутствии. – Я вытащил из кармашка два капсюля с запальными нитями, положил их перед инспектором на стол и вежливо поинтересовался: – Вам еще такие нужны?

Кремер взял один из капсюлей, тщательно его осмотрел, затем проделал то же самое со вторым. Потом убрал взрыватели в ящик стола, снова скрестил руки на груди и наградил меня взглядом, от которого я по идее должен был съежиться.

– Ладно, – тихо промолвил инспектор, – продолжай. Впрочем, позволь, я сам догадаюсь. Вы получили эти капсюли по почте, в бандероли, адресованной Вульфу, причем адрес на ней был не написан от руки, а составлен из букв, вырезанных из журнала. Так?

– Никак нет, сэр, все совсем не так. Прошлую ночь я провел в одном злачном месте. И вот, задумчиво перебирая локоны тамошней красотки, я нащупал что-то странное. Это были капсюли.

Я знал, что Кремер человек семейный и весьма консервативный. Увидев, как он покраснел, я решил сжалиться над инспектором.

– По правде говоря, дело было иначе. – И я выложил Кремеру все без утайки.

Инспектор, естественно, задавал мне вопросы – как по ходу повествования, так и в конце. Я отвечал на них как мог. Вопрос, который я рассчитывал услышать в первую очередь, Кремер приберег напоследок.

– Ладно, допустим, что я пока тебе верю, пусть и не до конца. Подчеркиваю: допустим. Даже если все было так, как ты говоришь, позволь спросить, как у тебя в школе обстояли дела с арифметикой? Сколько будет один плюс два?

– Арифметика давалась мне хорошо. Два плюс один плюс еще один равняется четырем.

– Да неужели? И откуда взялась еще одна единица?

– Значит, складывать вы все-таки умеете. У мистера Вульфа имелись определенные сомнения. Мы тоже эту науку освоили. Мы нашли четыре капсюля. Два – теперь в вашем ящике. Один, как я вам уже рассказал, был использован в ходе следственного эксперимента, проделанного в кабинете Вульфа и едва не стоившего ему жизни. Еще один Вульф решил оставить себе – чтобы устроить салют в День независимости.

– Мало ли, что он решил. Мне нужен четвертый капсюль.

– Ну так попытайтесь его заполучить. – Я поднялся. – Заготовьте ордер на обыск, повестку в суд, иск об истребовании собственности из незаконного владения, отряд полиции для ликвидации беспорядков и слезоточивый газ. Поймите, у Вульфа прекрасные отношения с оперативно-разведывательной частью генштаба. При желании он без труда получил бы целый ящик таких взрывателей. Однако, похоже, ему приглянулся именно этот блестящий маленький капсюль. Господи, ну до чего же вам сложно угодить! Ваши сотрудники обыскивают контору «Блэни и Пур» и не находят ни единого схрона. В результате мне приходится ехать туда самому и делать всю работу за вас. После этого вы получаете половину обнаруженных капсюлей и еще чем-то недовольны! Мне можно идти?

– Иди. Но капсюль я все равно получу.

Я повернулся и с достоинством удалился.

Когда я возвратился домой, в прихожей меня встретил Фриц, сообщивший, что в кабинете ждет некая дама. Войдя туда, я обнаружил, что это Марта Пур.

– Мистер Вульф до одиннадцати занят, – сообщил я, усевшись за свой стол. – Он спустится через сорок минут, – добавил я, кинув взгляд на свои наручные часы.

– Знаю. Я подожду, – кивнула вдова.

Пожалуй, она не показалась мне безутешной или убитой горем, но и не производила впечатления женщины, способной идти по трупам. Сейчас она выглядела старше, чем в четверг, когда явилась к нам в первый раз. Сразу становилось ясно, что она в беде, однако стороннему наблюдателю было бы сложно сказать, что это за беда: утрата близкого человека или, скажем, банкротство. Ни одежда, ни выражение лица не обнаруживали, что Марта совсем недавно потеряла мужа, и все-таки возникало желание подойти, обнять ее за плечо или погладить по руке, спросив: «Чем я могу помочь?»

Явилась мысль, что, если бы Марта годилась мне в матери, мои чувства к ней были бы куда однозначнее, но в силу возраста она не подходила на эту роль. Посети меня фантазия убить время в размышлениях, в каком качестве я желаю видеть Марту, когда терзающие ее беды останутся в прошлом, роль матери я бы вообще рассматривать не стал.

Понятное дело, в тот момент я считал, будто знаю, кто убийца, не хватало лишь доказательств. Мне страшно хотелось задать Марте с десяток вопросов, но я решил не торопить события – пусть их задаст Вульф. Я принял такое решение, пока сидел спиной к нашей гостье и делал записи о прорастании семян, и тут вспомнил об одной упущенной мелочи.