Гвардеец

– Простите, тетушка, завтра мы снова отправляемся в путь. Я утром навещу вас.

– Как? – всплеснула руками баронесса. – Всего один день – и в дорогу?

– Простите, мама. У нас неотложное и очень важное дело, – сказал я.

– А кто с вами?

Гренадеры смущенно улыбались.

– Это мои товарищи, мама. Я расскажу о них позже.

– Что же мы стоим? – спохватилась баронесса. – Проходите в дом, я похлопочу об ужине. Не беспокойтесь за лошадей, мой конюх все сделает. И еще… Яков, отправляйтесь к пастору. Скажите, что я приглашаю его к нам на ужин в честь возвращения сына.

Пришлось выступить вперед и сказать:

– Не надо никого звать, мама. Тем более пастора.

– Почему? – удивилась Эльза фон Гофен. – Разве я не могу показать ему, как вырос мой сын, как похорошел, каким здоровяком он стал?

– Позже, мама, позже. Я все объясню потом. А пока… – Я достал из-за ворота рубашки православный крестик и увидел изумление на лице матери.

– Хорошо, – подавленно сказала она, – это многое объясняет. Поговорим позже, ты прав, дорогой Дитрих.

Я вошел, чувствуя на спине неприязненный взгляд Якова. И вряд ли он был вызван переходом в другую веру – нательного крестика слуга не мог разглядеть. Значит, тут что-то личное, какие-то призраки из прошлого. Жаль, Дитрих мне не советчик.

Эльза фон Гофен отдавала распоряжения. Нежданно-негаданно свалившихся гостей следовало разместить, накормить. Пока резали поросенка, насаживали его на вертел, баронесса лично распределяла, кого и где устроить.

Дом не впечатлял размерами, однако две гостевые комнаты в нем нашлись – Чижиков и Михайлов поселились вместе, Михай, как всегда, предпочел одиночество. Меня баронесса привела в светлицу, некогда служившую спальней для ее сына: на полу – выделанная медвежья шкура, на стене охотничье ружье без особых украшений, рядышком трофей – голова лося с раскидистыми рогами. Знать бы, кто подстрелил. Возле окна широкая деревянная кровать с высокой спинкой и прозрачным балдахином, комод с тикающими часами. Два мягких стула возле мощного дубового шкафа, сто лет не топленный камин. Похоже, здесь не жили больше года, однако чистота поддерживалась идеальная – практически медицинская стерильность: ни пылинки, ни соринки. На комоде две книги – традиционная Библия и, похоже, какой-то роман. Я бросил беглый взгляд на обложку, нет, автор мне неизвестен. Судя по названию, рыцарский роман. Выходит, настоящий Дитрих не только охотился, еще и находил время для книжек. Похвально для молодого человека.

– Видишь, я оставила все, как было до твоего отъезда, – не без гордости сказала мать.

– Спасибо. Приятно оказаться здесь после долгой разлуки. Такое чувство – будто и не уезжал никогда.

Мать (я решил про себя назвать ее так) закрыла дверь, прогнала любопытную служанку, вертевшуюся поблизости, и, сев на стул, приступила к расспросам:

– Как ты? Рассказывай…

Я занял второй стул и спокойно ответил:

– Со мной все в порядке, мама. Мы с Карлом благополучно добрались до Петербурга, устроились в лейб-гвардии Измайловский полк. Я выслужился до сержанта, Карл пока отстает, но у него все впереди. Он очень усердный и наверняка сумеет выбиться в офицеры.

– На сколько лет ты подписал кондиции?

– На пять, мама. Что будет потом – посмотрим, но эти пять лет я буду служить верой и правдой русской императрице.

– Сынок, Россия сейчас воюет с Турцией. Ты был на войне?

– Нет, – улыбнулся я. – Гвардию не трогают. Мы все больше служим в столице – ходим в караулы, охраняем царствующую семью.

– А императрица… Ты видел ее?

– Не один раз. Своим повышением я обязан милости ее величества.

Баронесса понимающе закивала:

– Да, пока она жила здесь, в Курляндии, о ней говорили только хорошее. Она не могла не обратить на тебя внимания. Скажи, а императрица выделяет нас, бывших земляков? Все же не один год царица Анна была нашей герцогиней.

– Не очень, мама. Она ведь русская по крови. Нет, конечно, Бирон, Левенвольде… они приближены к ее особе, но разве что за прошлые заслуги, в целом же иноземцы приравнены во всем к русским. Даже жалованье платится всем одинаково. Того, что было при Петре Великом, уже нет. Русские ценят в первую очередь знания и таланты, а уж потом только обращают внимание, откуда ты родом.

– Похоже, России действительно досталась мудрая правительница. Кто знает, может, скоро удастся ей взять несчастную Курляндию под свою руку, – грустно произнесла мать.

Похожие речи нам доводилось слышать от многих встреченных по пути курляндцев. Кажется, вассальная зависимость от Польши не сулила краю ничего хорошего. Курляндия нуждалась в сильном, а главное, щедром покровителе. Все надежды обнищавших людей устремились в сторону России, где появился всесильный Бирон, хорошо помнивший свое родство. И от него потихоньку начинали капать сюда денежки, подготавливая мирный и – главное – желанный переход герцогства под российскую корону.

– Рано или поздно это обязательно произойдет, мама.

– Скорей бы, – вздохнула баронесса. – Как тебе живется в Петербурге?