Гуру

Сэм подождала, пока не послышался стук закрывающейся двери, и метнулась к комоду, на котором мать оставила поднос с керамической тарелкой, бутылкой «Эвиан», свежими фруктами и кокосовым йогуртом в стеклянной баночке. Сэм уселась на пол и смолотила все так быстро, как могла. Ее пижама сразу же покрылась каплями йогурта, дополнившими уже засохшие пятна от еды. Сэм явственно ощущала кисловатую затхлость, исходившую от ее тела. Заглотив всю еду, она вернулась в постель, заползла под одеяло и проспала весь оставшийся день. Через какое-то время – она не была уверена, прошло ли несколько минут или пара часов – вернулась мать.

– Я здесь, если тебе нужно с кем-то поговорить, – шепнула Каролина, как и в прошлый раз, забрала поднос и вышла.

Сэм вытащила телефон из-под подушки и заглянула в «Твиттер».

@alyssareedNYP Мой директ разрывается от абсолютно поразительных историй о #СамантаМиллер. Продолжайте в том же духе. #ЗОЖ #Гуру #Инфлюенсер

Алисса снова написала Сэм на электронную почту, повторно требуя комментарий. «Напишите мне до 2 февраля. У меня дедлайн 3 февраля. Благодарю!»

Сэм переслала сообщение кризис-менеджерам, которые пообещали как можно скорее составить официальное заявление и агрессивно противостоять таким запросам. Сэм же оставалось только ждать, перебирая в сознании все, что она когда-либо делала или говорила по жизни и что теперь могло бы быть использовано против нее: шуточки сомнительного качества, которые она отпускала в «Твиттере» на третьем десятке своей жизни, когда язвительность была лучшим средством набрать лайков; ЗОЖ-эксперты, которых она исключала из панельных дискуссий, когда они становились слишком популярны; низкопробное порно, которое она просматривала по ночам, когда ей не удавалось уснуть. Мир вокруг нее менялся, и Сэм давно чувствовала потенциальное начало конца. Сперва были нападки на выбор «Шакти» в качестве названия бренда, вылившиеся в обвинения в культурной апроприации. И Сэм прислушалась к этим голосам. В отличие от многих своих современников, она не полагала, что «ничего нельзя говорить, лучше просто молчать!». Сэм не хотелось занимать оборонительную позицию или впадать в реакционность перед лицом критики. Она не уставала повторять своей команде: белым людям в самом деле надо поработать над собой. Надо было действовать. Для книжного клуба «Шакти» она отобрала «Белую уязвимость»[28]. Занимательная получилась дискуссия. Сэм заметила, что девушки, которые ходили к ней на мероприятия, становились все более политизированы и все чаще интересовались ее мнением по поводу иммиграции и увеличения налогов для богатых, спрашивали, собирается ли она как-то посодействовать в ликвидации капитализма, пустит ли она транс-женщин в свое движение и как она относится к такому-то законопроекту, сенатору или заявлению. Сэм было уже недостаточно провозглашать себя феминисткой, публикующей у себя в социальных сетях на Международный день женщин фотку «Духовной мафии» с россыпью хештегов (#ЖенщиныПоддерживаютЖенщин, #СильныеЖенщины #КтоВоГлавеМира). Новое поколение фанаток хотело знать во всех подробностях, что для нее означал феминизм и где она очерчивала для себя его границы. Они требовали все больше от нее, и теперь, когда ей все равно бы это ничего не стоило или, может быть, даже привлекло к ней новых подписчиков вместо тех, которых она неизбежно должна была потерять, она наконец-то была готова открыться им. Не слишком ли поздно? Захочет ее кто-нибудь слушать после статьи в «Пост»? Все происходящее было страшной несправедливостью. Она усиленно работала и делала все, чтобы помогать другим. Заслужила ли она в самом деле, чтобы ее жизнь разрушили из-за чего-то, что произошло еще в школе? Она всегда предполагала… Нет-нет, сразу же поправила она себя. Она была всегда уверена, что Лиза хотела той ночи не меньше, чем она. Все доказательства были налицо: стоны подруги, затихающие от соприкосновения с губами Сэм, выгнутая от сокрушительного оргазма спина. Это вам был не Париж, где четверо мужчин выше и сильнее обступили ее в темной комнатке. Запах сигарет, перешептывания, смешки. Выбора у Сэм не оставалось.

Она резко села в постели. Кровь ударила в голову.