Гумайюн-намэ. Басни и притчи востока

— Ты — господин над нами, мелкими птицами, — сказала куропатка, — все мы находимся у тебя во власти, и я тоже принадлежу к твоим подчиненным. Но такая простушка, как я, никогда не бывает без недостатков. И если я, рассчитывая на твою доброту, сделаю что-нибудь такое, что тебе не понравится и вызовет твое неудовольствие, то ведь ты сейчас же забудешь все свои обещания и в гневе растерзаешь меня своими когтями. А когда предвидишь опасность, то лучше стараться избежать ее и не покидать верного убежища.

— Да разве ты не знаешь, — возразил сокол, — что любовь слепа ко всяким недостаткам.

И какие доводы не приводила куропатка, — все было напрасно. Наконец, усиленными просьбами и торжественными обещаниями соколу удалось уговорить ее отправиться к нему, да и то не без больших колебаний решилась она покинуть свое убежище. Когда она вышла оттуда к соколу, он горячо обнял ее и сердечно расцеловал, вновь клятвенно уверяя в своей любви и дружбе. Затем он со всевозможною осторожностью и предупредительностью перенес ее к себе в гнездо. Там они провели вместе несколько дней превосходнейшим образом. Куропатка, видя, с каким вниманием и благоволением относится к ней сокол, очень возгордилась этим, и обхождение ее с ним стало крайне заносчивым. Она позабыла даже о должном почтении к своему высокому господину и стала обходиться с ним совсем запанибрата. Она позволяла себе говорить при нем самые непристойные вещи, пела и кричала, не давая соколу ни минуты покоя. Хотя великодушный сокол и не обращал никакого внимания на ее дерзости и милостиво прощал ей все, однако в душе у него уже накоплялось тайное раздражение против нее.

И вот однажды сокол почувствовал себя столь слабым и вялым, что даже не в состоянии был отправиться на охоту. Целую ночь и целый день он вынужден был провести в своем гнезде. Когда же снова настала ночь, а зоб у него все еще оставался пустым, и его стал терзать сильный голод, то в нем пробудилось озлобление против куропатки и заставило его забыть о всех своих обещаниях. Он стал искать лишь предлога наброситься на нее и утолить ею свой голод. Куропатка, увидав по его мине, что он вне себя от гнева и что ей несдобровать, в горести сказала себе: «Увы, я не подумала о том, что вести дружбу с сильными всегда опасно; таким образом, я сама подготовила себе гибель и теперь ничто не спасет меня». Впрочем, она все-таки стала стараться всяческою угодливостью отвратить от себя гнев сокола и приложила все усилия, чтобы держаться как можно осторожнее и почтительнее. Но сокол, видя, что маленькая птичка не дает ему повода наброситься на нее и убить, скоро нашел способ оправдать свои действия и крикнул куропатке:

— Что же, так мне и жариться на солнце, пока ты там валяешься в тени?

— Могущественный повелитель, — смиренно возразила куропатка, — солнце уже давно скрылось, и теперь темная ночь. Как же жара может беспокоить вашу милость и как я, ничтожное создание, могу лежать в тени?

— О бессовестная! и ты осмеливаешься возражать мне? Стало быть, по-твоему, я лгу? Подожди же, вот я тебе отплачу сейчас за подобную дерзость! — С этими словами он бросился на свою прежнюю милую подругу, мигом растерзал ее и сожрал всю до последней косточки.

Гусь и отражение месяца

Однажды ночью гусь увидал в воде отражение месяца. Приняв это отражение за особый вид рыбы, он стал всячески стараться поймать его. Но так как все усилия его на этот раз не привели ни к чему, то впоследствии, видя даже действительно рыб в воде, он их не трогал, не желая напрасно беспокоить себя. А потому по ночам всегда оставался голодным.

Три рыбки

В одном ручье, впадавшем в большую реку, проживали три рыбки. Одна из них была очень умна и осторожна; другая также отличалась большою предусмотрительностью, хотя и не всегда поступала так рассудительно, как ее умная сестра; третья же, напротив, вела постоянно самую беззаботную и веселую жизнь, так что если бы с ней вдруг случилось какое-нибудь несчастие, то она совершенно не знала бы, как выпутаться из беды.

Вот однажды сошлось к ручью много рыбаков. Увидав, что он изобилует всевозможной рыбой, они решились забросить в него свои сети. А так как наши рыбки раньше никогда не видывали сетей, то они пришли в сильное смущение. Самая умная и вместе с тем самая опытная из них сейчас же решилась уйти куда-нибудь подальше. И не сказав своим подругам ни слова, она немедленно перебралась в большую реку.

На следующий день рыбаки пришли снова и загородили ручей с обеих сторон своими сетями. Вторая рыбка, которой не хватало лишь опытности, увидав это, стала горько раскаиваться в своей беспечности и с упреком сказала самой себе: «Стыдно, очень стыдно мне, что я упустила удобный случай спастись и не ушла тотчас же в большую реку вместе со своей подругой. Впрочем, хотя теперь все пути к бегству мне я отрезаны, я все-таки попытаюсь как-нибудь ускользнуть от врагов».