Гудериан

Унылая зима вскоре сменилась бодрящей весной, и кампания нового сезона открылась молниеносными победами вермахта над Данией и Норвегией. Гудериан и другие командиры с головой ушли в боевую подготовку личного состава и планирование. Преобладали штабные учения по картам, поскольку нехватка горючего исключила интенсивные занятия на местности. Однако танковые экипажи несколько ночей упражнялись в вождении машин по трудным сельским дорогам. В целях экономии боеприпасов танки почти не выезжали на стрельбища, хотя артиллерия, включая длинноствольные 88-мм зенитные пушки, немало упражнялась в стрельбе прямой наводкой по малым целям, таким как амбразуры долговременных огневых сооружений. Пехота и саперы снова и снова отрабатывали технику форсирования реки в надувных лодках, переправу танков и наведение мостов. К последним двум операциям следовало приступить сразу же, как пехота захватит плацдармы на берегу противника. Учения на реке Мозель были в значительной степени приближены к действительности, потому что подходы к ней очень походили на подходы к Маасу. Гудериан, не жалея сил, сновал от одного участка к другому, понуждая своих подчиненных к полной выкладке сил, анализируя промахи и ошибки в методах, обобщая каждый урок и впитывая свежие идеи через Неринга и его штаб для дальнейшего их распространения и внедрения в 19-м корпусе, а так же, косвенным путем, и в других танковых соединениях, над перспективами которых он постоянно размышлял – хотя Гудериан уделял большую часть внимания своему корпусу, он никогда не забывал и о благе всех бронетанковых сил в целом. К этому времени уже все танкисты знали в лицо и уважали этого энергичного, напористого генерала с пытливым взглядом, задававшего толковые вопросы, лаконично комментировавшего выполнение различных задач на танкодроме или в бою. В объективности и справедливости его оценок не сомневался никто. «Быстрый Гейнц» был строг, но не придирчив. Отеческое отношение ко всем подчиненным, вне зависимости от их чина, создавало совершенно особую атмосферу. У тех, кому посчастливилось пережить войну, остались самые теплые воспоминания о Гудериане. В памяти многих остались его выражения, ставшие в то время крылатыми: «Klotzen, nicht Kleckern», что в переводе с немецкого означает: «Бей кулаком, а не растопыренной пятерней», или: «Увеселительные катания на лодках по Маасу запрещены». В отношениях Гудериана с солдатами преобладало чувство взаимного доверия, без которого не может состояться настоящий полководец.

Прорыв через Арденны

А как же сам Гудериан расценивал перспективы предстоящего рискованного предприятия, почти авантюры, когда-то казавшейся ему немыслимой, да и сейчас, когда многие его современники сомневались в успехе? В «Воспоминаниях солдата» он говорит, что сдержанность французов или их нежелание воспользоваться занятостью вермахта в Польше объяснялось скорее чрезмерной осторожностью, но этого было никак недостаточно, чтобы считать их неспособными нанести ответный удар. Другое дело, что, как было известно немцам, французская стратегическая и тактическая доктрина до сентября 1939 года диктовала необходимость позиционной войны, основываясь на темпах 1918 года. Хотя французы, по мнению немецкого верховного главнокомандования, превосходили вермахт по количеству танков (вместе с англичанами они действительно могли выставить около 4200 танков), можно было предположить, что французское высшее командование не станет создавать крупные танковые соединения, действующие на предельной скорости. Кроме того, радиус действия их раций уступал немецким, и сами рации в техническом отношении были еще «сырыми». Поэтому можно было ожидать, что французы рассредоточат свои танки по всему фронту и не смогут быстро реагировать на постоянные изменения ситуации. Это, по мнению Гудериана, окажется для них фатальным. Вместе с тем ему было известно, что последние типы французских танков «Сомюа-S35» и тяжелый танк типа ВI имели броню в два раза толще, чем немецкий Т-IV, а снаряды, выпущенные из их 47-мм орудий, гораздо лучше пробивали броню, чем немецкие аналоги. Таким образом, в танковых поединках немецкие машины могли оказаться в более уязвимом положении, так же как и пехота, у которой из противотанковых средств имелась лишь 37-мм пушка, точно такая же, как и на танках Т-III. Этот недостаток могло компенсировать использование на передовой, помимо полевой артиллерии, 88-мм пушек – это, а также возможность переиграть противника маневренными действиями на его флангах с заходом в тыл и ведением прицельного огня по слабым местам его бронетехники – занятие, в разгар боя требующее у наводчиков стальных нервов.