Грозный эмир

– По моим сведениям, – продолжил свой доклад комит, – граф Жослен де Куртене подошел к берегу Евфрата с пятитысячной армией и готов переправиться через реку в любой день.

Взор басилевса остановился на великом лагофете, но сиятельный Исаак не оправдал его надежд. Вести из Латтакии оказались не менее огорчительными. Друнгарию Мануилу не удалось взять город, более того, его флот был изрядно потрепан франками, подошедшими из Джебайла.

– Командует этим флотом шевалье де Сен-Валье, – сообщил императору Константин. – Человек опытный, коварный и хитрый. В свое время он попортил немало крови дуксу Монастре во время осады замка Русильон.

– Замок Монастра все-таки взял, – проявил осведомленность сиятельный Мефодий.

– Зато потерял армию, – горько усмехнулся Константин. – Кости тысяч византийцев до сих пор гниют в ущелье.

Высокородный Ираклий, ждавший грома небесного и немедленной отставки, был приятно удивлен, что божественный Иоанн в этот раз обошелся отеческим внушением. Правда, император назвал дукса глупцом и разиней, посоветовав впредь быть умнее, но от переговоров с антиохийцами не отстранил, дав ему в напарники катепана титулов Мефодия.

– А ты высокородный Константин отправишься в Латтакию, – приказал император. – И договоришься с Сабалем если не о союзе, то, во всяком случае, о нейтралитете. Я не хочу распылять силы. Кроме того, мне нужен порт. Скажи барону, что я готов ему заплатить десять тысяч денариев за услуги, оказанные византийскому флоту.

Высокородный Ираклий до такой степени жаждал реабилитировать себя в глазах императора, что буквально рвал и метал. Апатичный от природы сиятельный Мефодий смотрел на ожившего дукса с изумлением.

– Такую энергию да на поле битвы.

Ираклий этим вскольз брошенным замечанием катепана был оскорблен до глубины души. Впрочем, обиду, нанесенную надменным Мефодием, дуксу пришлось разжевать и проглотить. Приказ императора прозвучал недвусмысленно. Графа Раймуда следовало склонить к покорности любым способом. Решение божественного Иоанна относительно Антиохии не изменилось – город должен перейти под его руку и стать частью Византийской империи. Что касается замков и окружающих их земель, то басилевс готов был оставить их нынешним владельцам взамен на принесенную вассальную присягу.

Дукс Ираклий знал, что переговоры окажутся непростыми, но наглость антиохийцев превзошла все мыслимые пределы. Уж на что сиятельный Мефодий человек спокойный и выдержанный, а и тот крякнул от изумления, разом растеряв все свое высокомерие. В обмен на Антиохию граф Раймунд потребовал для себя Шейзар, Хаму и Хомс и еще один город – для своего союзника Жослена де Куртене.

– А какой город поглянулся графу Эдесскому? – попробовал съехидничать Ираклий.

– Халеб, – холодно отозвался шевалье де Руси, самый наглый и циничный из всех переговорщиков.

В этот раз графиня Алиса снизошла до разговора с послами басилевса. Причем она единственная из всех собравшихся в парадном зале людей сидела в кресле, а послам императора пришлось стоять у возвышения словно просителям. Справедливости ради следует заметить, что граф Раймунд тоже вел переговоры стоя, но уже далеко не в столь любезном тоне, как в первый раз.

– Нам нужно подумать, – нахмурился сиятельный Мефодий. – Надеюсь, гостеприимные хозяева предоставят нам место для отдыха.

– Благородный Пьер, проводи гостей, – распорядился граф и вопросительно посмотрел на свою супругу. Однако возражений со стороны благородной Алисы не последовало. Младшая дочь покойного короля Болдуина величественно прошествовала мимо затаивших дыхание послов и скрылась за дверью вместе с капитаном де Руси.

Надо отдать должное благородному Раймунду, он не обделил посланцев басилевса ни вином, ни закусками, но атмосфера, воцарившаяся за столом, была воистину гнетущий. И если катепан и дукс огорчались по делу, то скверное настроение шевалье де Саллюста, де Бари и де Вилье требовало объяснений.

– Четыре города! – прорвало наконец Ираклия. – Да вы с ума сошли, благородные шевалье.

– А я тебя предупреждал, дукс, – обиделся Саллюст. – Нам нужна была демонстрация силы с вашей стороны, а отнюдь не слабости.

– Ульбаш заговоренный замок, – мрачно изрек Вилье. – Рожеру Анжерскому его осада стоила жизни. Теперь вот и высокородный Ираклий едва не потерял там голову. С нечистой силой, что там издавна поселилась, может совладать только человек продавший душу дьяволу. Даже Влад де Русильон старается держаться подальше от проклятого места. Зато Филиппу хоть бы что. Этот еретик чувствует себя в обители старых богов, как рыба в воде.

– Какие еще старые боги? – удивился Мефодий.

– Это ты у благородного Филиппа спроси, – криво усмехнулся Гишар. – Он с бесами на дружеской ноге.

– Так, – зловеще произнес Ираклий, пристально глядя при этом на смутившегося Саллюста. – А я никак не мог взять в толк, зачем это вы подталкиваете меня к этому замку? Смерти моей возжелали, благородные шевалье!