Громобой

- Ничего, привыкай! Знала Хельга к кому послать, кто уму-разуму научит! Работай давай!

К вечеру девушка была в мутном, чуть не наркотическом состоянии, мечтала только о том, чтобы упасть прямо сейчас и уснуть, чтобы ее больше не били и не заставляли ничего делать. Как жить дальше - она пока думать не хотела. Потом, все потом. Сейчас оставьте меня в покое!

В покое не оставили: на смотрины заявился жених. Никита оказался высоким статным парнем, прямо русинский богатырь с картинки в букваре. Миленка была права - именно такие юноши должны были сводить с ума деревенских девок, не давать спать по ночам: русые кудри, большие голубые глаза, чувственные губы. А высокий такой, что ему пришлось наклониться, чтобы войти в дом Лузгаря. Хозяину красавчик молча кивнул, а тот подобострастно закивал:

- Здравствуй, Никитушка!

Да и Лучица боязливо заулыбалась. “Чего они его боятся? - подумала Салли. - Какая-то местная аристократия что ли?” Но ей было все равно. Спать, только спать, потом со всем разберемся, такой усталости она никогда не испытывала.

Никита оглядел ее с ног до головы, повел носом, поморщился: от девушки разило навозом, немытым телом, под обломанными ногтями - черные полосы грязи, спутанные волосы, в общем, предстала она перед “женихом” не в лучшем виде, но не было сил даже огорчаться.

- На хрена мне такая невеста? - обиженно протянул красавец-мужчина. - Хельга издевается что ли? Она же страшная!

Несмотря ни на что, Салли стало обидно: чего это она страшная? И что за скотское отношение?

- Лузгари, вы зачем девку так загоняли? Хоть помойте ее, а то не то, что прикоснуться, смотреть противно!

- Сейчас, Никитка, сейчас мой хороший! - запричитала Лучица, крикнула Салли - Баню топи! Быстро!

- Ну, топи, топи, - усмехнулся Никита. - Баня - дело не быстрое, завтра зайду.

- Хельга же сказала сегодня! - испуганно крикнул Лузгарь.

- А Хельга говорила девку в пугало чумазое превращать? Вот я прямо сейчас к ней и пойду, расскажу, какую невесту мне приготовили.

- Завтра приходи, Никитушка, завтра! Отмоем, отчистим в лучшем виде!

- И говно больше ее не посылайте убирать, не ваша она, моя теперь, - бросил Никита, снова пригибаясь и выходя из комнаты. - Мое говно убирать будет, свое сами чистите.

Салли в бане уснула. Пока натаскала воды, растопила печь, плохо соображая, что делает, пока натиралась золой и обливалась еле теплой водой, силы покинули окончательно. Присела на полок и отключилась. Слышала сквозь сон, как ее, голую, схватили чьи-то руки, потащили в дом, кто-то что-то говорил, но она не хотела ни слышать, ни тем более понимать, что говорят. Спать. Только спать.

Деревенское утро - это солнышко, которое заглядывает в комнату, истошный крик петуха, незнакомое чириканье каких-то птиц. Просыпаться было радостно, хоть и не выспалась совершенно. Потянулась - и вдруг вспомнила, где она находится, и что с ней происходит. Салли подпрыгнула на деревянной лавке, застеленной каким-то тряпьем, скинула такое же тряпье, изображавшее одеяло, поискала глазами свою одежду. Не нашла. Завернулась в тряпье, вышла во двор. Ее вчерашние балахон и штаны лежали грязным комом под крыльцом.

- Очухалась, лентяйка?! - Салли обернулась. На крыльце, картинно уперев руки в бока, стояла Лучица, морщась от утреннего света. - Я за тебя должна твою одежду стирать? Давай, работай.

На Салли накатило. Она знала в себе эту способность: долго-долго терпеть, но потом срываться, да так, что окружающие поражались, как эта маленькая тихая девушка вдруг превращается в злобное чудовище. Всплыло все: и вчерашнее унижение, и зверская порка, и отобравшее последние силы рабство, и злость на мерзавца Гарри, так коварно вбросившего ее в этот кошмар, и на жестокую Хельгу, которая ни с того ни с сего теперь стала распоряжаться ее судьбой…

- Иди ты на хер, сука! - выкрикнула она изумленной Лучице, скинула тряпку, и, оставшись совершенно голой, вышла за калитку. Так и шла через всю деревню к большому дому правления, как она про себя прозвала контору Хельги.

Распахнула дверь, вошла, бледная от гнева, крикнула Миленке:

- Хельга у себя?

И не дожидаясь ответа, рванула дверь на себя и ворвалась в кабинет всевластной хозяйки деревни. Хельга что-то писала, подняла голову, осмотрела Салли и, не дав той открыть рот, спросила:

- Это ты так через всю деревню шла? Молодец. Хорошо себя показала, теперь все знают, как выглядит у Никиты жена. И что жопа у нее красная. Хочешь еще раз ее покрасим? На второй раз будет больше, дольше и больней, сразу говорю.

“Да пошла ты! Убьешь что ли? Ну так убей!”

- Никакой жены у Никиты не будет, это ясно? Я не вещь, которую можно отдать, продать, подарить, я живой человек. И рабыней у твоей Лучицы - не буду. Хочешь забить до смерти? Забивай, все лучше, чем так.

- Это тебе кажется, милая, - ласково сказала Хельга. - Мертвой быть совсем не лучше, чем живой. Просто тебе сейчас так кажется. Ну и умереть быстро и не больно у нас еще заслужить надо, так что ты не очень-то тут…

- Да иди ты… - начала Салли, но Хельга ее перебила: