Громобой

Гарри был уверен, что все равно что-то произойдет, не может быть, чтобы не произошло, другое дело, что занять это могло очень много времени. А время, как ни крути, было у него ограничено.

Как офицер, всю жизнь проработавший в спецведомстве, Гарри знал, что сдаваться нельзя, потому что всё самое важное происходит именно тогда, когда ты уже махнул рукой и решил, что ничего из затеи не выйдет. Поэтому, стиснув зубы, майор полгода исправно просматривал занудно однообразные записи: Давид выходит из дома, Давид возвращается домой. Изо дня в день, неделю за неделей, из месяца в месяц. Потом пошли любопытные, хоть и вполне ожидаемые кадры: Давид, продолжая страстно целоваться прямо на лестнице, вваливается в квартиру, обнимая юную особу с красивыми ногами. Остальное Гарри не успел рассмотреть, но и так было понятно, что девушка хороша. А даже если и нет? Пусть не королева красоты, но зато добрая, готовая скрасить одиночество трагически брошенного мужчины. В общем, как гласит народная пословица, “свято место не бывает пусто”. Гарри с усмешкой подумал, что Давид еще долго продержался. Майор был уверен, что если бы ситуация была обратной и волей обстоятельств таинственно исчез бы Давид, то и Вера через какое-то время стала бы возвращаться по вечерам с высоким и стройным мужчиной. Такова жизнь.

Девушка покидала Давида, рано утром на цыпочках, держа туфли в руках, озиралась, переобувалась, судя по цоканью каблучков, этажом ниже, и быстро исчезала в утренней суматохе мегаполиса.

В этом не было ничего особенного, а главное - ничего полезного. Ну ходит и ходит - толку-то? Где Вера? Вернется ли? Гарри понимал, что поступил с Верой ужасно. С точки зрения обывателя, он вообще подлец и мерзавец. Но с точки зрения профессионала разведки, он все сделал правильно. Только безупречно ли? А что, если Вера ни в какую Деревню не попала, а просто утонула в речке Бушме, мутном притоке Итиля? Тогда получается, никакой он не профессионал, а обычный убийца. И это было, мягко говоря, очень неприятно. Ну и начальству сообщать, что операция с треском провалилась, было не с руки. Надо было упорно ждать и верить в то, что интуиция его не подведет: Вера должна появиться. Обязательно должна.

Как всегда, когда чего-то очень ждешь, оно происходит внезапно. Именно так и случилось, когда, однажды во время просмотра телефона то, что называется, одним глазом, Гарри вздрогнул, ощутив, как холодно стало позвоночнику: по лестнице медленно поднималась Вера, оставляя за собой мокрые следы. Хоть Гарри и ждал этого целых девять месяцев, но все равно его затрясло от волнения, настолько это было и ожидаемо, и неожиданно.

Он впрыгнул в свой шикарный “Бизант” и рванул к заветному дому, не обращая внимания на визг тормозов встречных машин и сирены дорожной полиции - удостоверение армейской разведки гарантированно  закрывало рты самым ретивым блюстителям порядка. “Вернулась!” - лихорадочно думал он по дороге.  - “Вернулась!” Вот сейчас-то и должно начаться самое интересное! И самое главное.

Бросил машину прямо у подъезда, взлетел по ступеням, моля бога, чтобы Вера была до сих пор там, дернул ручку двери, которая неожиданно легко раскрылась и, стараясь не бежать и вообще быть хладнокровным, вошел внутрь квартиры.

А там шло банальное выяснение семейных отношений: рыдающая девица (не красотка, конечно, но вполне ничего себе!) собирала вещи, бледная от гнева Вера что-то выговаривала неверному мужу, Давид пытался не то, чтобы оправдаться, но наоборот “наехать” на так некстати появившуюся жену. А на майора никто внимания не обратил, так что Гарри решил пока просто прислушаться, чтобы быть в курсе происходящего.

Оправдания Давида звучали жалко, отметил разведчик, потому что мужские оправдания, в отличие от женских, всегда звучат жалко: мужчины оправдываться не умеют. Женщина вместо оправданий гневно бы воскликнула: “А ты где пропадал столько времени?! Ты же меня бросил! И что ты хотел? Мне было так одиноко!” - и супруг неизбежно почувствовал бы себя виноватым. Та же фраза в устах мужчины звучит глупо и неестественно. Так что неважно, кто кому и когда изменил, муж в любом случае обязан чувствовать себя виноватым. Давид, судя по его виду, именно так и чувствовал.

Гарри полюбовался на скандал, уступил дорогу симпатичной особе, пролетевшей мимо него с объемистой сумкой, но вскоре зрелище стало утомлять, времени было жалко, и он кашлянул в кулак, чтобы привлечь внимание. Супруги замолчали, удивленно оглянулись на непрошенного гостя.

- Я прошу прощения, что врываюсь в семейный разговор, но мне совершенно необходимо срочно побеседовать с вашей женой, Давид…

- Ах ты, скотина!

- Мужик, ты кто?

Обе фразы прозвучали одновременно, Давид лихорадочно пытался осознать происходящее, а Вера озиралась в поисках чего-то тяжелого. Майор схватил девушку за руки, пытаясь удержать:

- Я из органов, но это неважно… Дай ей что-нибудь переодеться в сухое!

- Шкаф в спальне, - пробормотал Давид.

Гарри тащит упирающуюся, кричащую и норовящую укусить его Веру в спальню, вталкивает, прижимает телом дверь, кричит: