Гром среди ясного неба

Оба предложения были бредовыми. То есть это были самые бредовые идеи, какие Истлейк когда-либо слышал, разве что по телевидению и в кино. Предложения полковника Инглиша чем-то походили на фантастическую продукцию Голливуда, перед которой генералы, адмиралы и советники президента и даже президент, если на то пошло, расслаблялись после трудного дня, полного реальных кризисных ситуаций. Один и тот же стиль. Это было ярко, прямолинейно и… Но и абсурдно. Какой безумец поверит, что агент кастровской Кубы заразил этим вирусом Тарсус только для того, чтобы привести в замешательство Соединенные Штаты? Чтобы посеять панику и запугать.

— Но почему Тарсус? — спросил Пеннибейкер.

— Случилось так, что это оказался Тарсус,— начал было Инглиш.

— Я знаю,— оборвал его Пеннибейкер,— знаю, что нам придется отвечать за Тарсус. Но зачем кубинцу отправляться так далеко, в штат Юта, со своим пузырьком с бактериями?

— А потому, что там находится Дагуэй. Потому что кубинцы смогут отрицать свою причастность к этому делу.

— Ну конечно, они смогут отрицать. Ведь они никакого отношения к этому не имеют.

— Но если мы обвиним их, как вы думаете, кому поверит американский народ и весь мир?

— Это аморально,— тихо сказал Ренчлер. Истлейк удивился тому, как Ренчлер отреагировал

на предложение полковника Инглиша. Для посредственного политического деятеля это было слишком высокопарно. А может быть, он действительно так думал?

— Да, сэр, это аморально,— согласился Инглиш. Это еще больше удивило Истлейка. Силен этот Инглиш, подумал он.

— Однако это сработает. Ведь альтернативы… неутешительны. Можем ли мы Позволить себе спасать свои души, когда речь идет о благе нации?

Пожалуй, тут он немного загнул, подумал Истлейк. Может быть, и нет. И тут Инглиш выдвинул второе предложение.

— Или мы могли бы просто устроить маленький пожар. Это будет катастрофой, и мы просто прикроем одну катастрофу другой.

— А как же быть с жителями?

— Вывезите их, госпитализируйте. Сколько вообще их осталось в живых? В живых… и в своем уме?

Полковник Инглиш в упор посмотрел на Ренчлера, как будто ожидал от него ответа. Контраст черных как смоль волос и светлых голубых глаз создавал впечатление, что он пронизывает взглядом. И Ренчлер смутился, на что, конечно, и рассчитывал Инглиш. Теперь его стратегия была абсолютно ясной. Предложение поджечь город не было серьезным и преследовало цель вернуть участников совещания к первому предложению — обвинить кубинцев, которое теперь покажется всем относительно осторожным и даже разумным.

В какой-то момент Истлейку даже показалось, что этот трюк наверняка сработает, Ренчлер начал энергично возражать против идеи сожжения города. Его поддержали Максвелл и Пеннибейкер. Даже доктор Лэндис выразил свою солидарность с ними, покачав головой.

Итак, они не станут сжигать город. Все были с - этим согласны. Макгрейди выразил общую мысль:

— Нет, мы не будем этого делать. Не потому, что не можем, а просто не будем.

Но тут Шлейман снова выступил против первого предложения, назвав его «кубинской авантюрой».

— Это слишком рискованно,— сказал он с какой-то удивительной мягкостью, как будто его слова были окутаны бархатом. Он провел рукой по светлым прилизанным волосам и продолжал: — Будет трудно сдерживать ход событий и направлять их по нужному руслу. Существует сколько угодно возможностей, вполне реальных, перехода от такого бряцания оружием к настоящей войне с Кубой. Я полагал, что после ракетного кризиса, разразившегося несколько лет назад, мы научились быть осмотрительнее…

— Тогда доложим обо всем президенту,—сказал Пеннибейкер. Истлейку пришло в голову, что через пять месяцев Пеннибейкер уходит в отставку. Он может позволить себе говорить, что думает. И может позволить себе думать так, как никто из присутствующих не может думать. Так, как он, Истлейк, не часто думает… Он тут же подавил это сомнение в себе. Сейчас не время.

— Может быть, нам придется сделать это,— сказал Шлейман,— если придет время…

— Если? Если? Что вы хотите этим сказать? — спросил доктор Максвелл.

— Сегодня после обеда, или завтра утром, или через три дня, а возможно, и через десять… Я не вижу, что мы потеряем, если подождем. Так же как я не вижу, что мы выгадаем, действуя без промедления. Ведь город практически запечатан!

—. Полностью,— подтвердил Истлейк. Это решение принял генерал Норланд, но оно оказалось правильным. Поэтому он несколько изменил лицо и число местоимения.— Мы об этом сразу же позаботились.

— Прекрасно,— сказал Шлейман.— Я считаю, что за развитием событий в Тарсусе надо следить с пристальным вниманием.

— Но мы не решили, что нам делать,— возразил Ренчлер.— Не так ли?

Шлейман улыбнулся:

— Нет, конечно, нет. Мое предложение — только предмет для размышления собравшихся. Я предлагаю информировать президента о происшествии и сообщить ему, что мы следим за развитием событий… Что принимать срочные меры нет необходимости. Во всяком случае, в течение ближайших нескольких часов. Возможно, даже в течение нескольких дней.

— Но город…— начал доктор Максвелл.