Гром победы, раздавайся!

Батальоны и полки вновь занимали свои оставленные ранее позиции. Над ретраншементами со стоящими на них русскими солдатами громовыми раскатами гремело «Ура!». Мимо них на коне ехал тот, с кем войска связывали надежду на успешное окончание осады.

– Что, Егоров, безобразничаешь тут без меня?! Почему распоряжение начальства об отходе не выполнил? – грозно нахмурив брови, спросил полковника Суворов.

– Никак нет, ваше высокопревосходительство! – гаркнул, вытянувшись по стойке смирно, «по-капральски», Лешка. – Даже и не думал безобразничать, Александр Васильевич! Кому же, как не моим егерям, в арьергарде тылы отходящим войскам прикрывать?! Чай, не в новинку нам такое, было ведь сие совсем недавно под Бухарестом! Да и чего же отходить, туда-сюда бегать, когда вы вон опять всех вновь на свои позиции вернули?! – лукаво щурясь, кивнул на проходящую мимо колонну пехотинцев Егоров.

– Ах ты, хитрец! Уел! – рассмеялся Суворов. – Молодцы егеря! – крикнул он, оглядывая с высоты лошади выстроившихся на валу стрелков в зеленых мундирах. – Благодарю вас за службу! Не отдали русские позиции неприятелю!

– Ура! Ура! Ура-а-а! – раскатисто грохнуло вслед отъезжающему полководцу.

– Ну что, господа, а я ведь говорил, что штурму быть! – Егоров подмигнул стоящим рядом заместителям.

Александр Васильевич по прибытии к Измаилу посвятил первые сутки самому тщательному осмотру всех внешних укреплений неприятеля. С одним лишь казаком, дабы не привлекать к себе внимание турок, он днем и ночью объезжал крепость, делая какие-то пометки на бумаге. Проверил состояние войск, наличие боевого припаса и провианта, побеседовал с простыми солдатами и ротными командирами.

– Крепость без слабых мест! – сообщил он штабным офицерам, собранным в своем шатре. – Каждый новый день осады ослабляет здесь нашу армию. Мы и так сейчас уступаем в численности османскому гарнизону. Против наших тридцати тысяч у турок их более сорока, причем самого отборного войска. У нас же двенадцать – это казаки, не особо пригодные для штурма укреплений в пешем порядке и имеющие на своем вооружении в основной массе лишь холодное оружие. Слякоть, вечная сырость и холод вызывают массовое заболевание у солдат и тем самым ослабляют всю нашу армию. Теплой одежды в войсках нет, продовольственные и фуражные запасы оскудели. У артиллерии пороха и ядер только лишь на пять дней стрельбы!

– Значит, наше с Павлом Сергеевичем решение об отходе на зимние квартиры было верным? – спросил генерал-аншефа Гудович. – Войска не могут в это время года долго стоять в осаде и штурмовать крепость?

– Пожелание светлейшего князя и всемилостивой нашей государыни императрицы – чтобы мы сделали все для победы над турками, – порывисто вскочив со своей скамьи, провозгласил Суворов. – А без взятия этой крепости сия виктория никак не возможна! Поэтому ваше совместное решение, господа генерал-поручики, я считаю в корне неверным, хотя и понимаю, по какой причине оно было вами принято! По поводу же самой осады – да, стоять в поле долго мы не можем, это просто убьет всю нашу армию.

– Так что же делать?! – вскинув руки, воскликнул Гудович.

– Штурм! – резко выкрикнул Суворов. – Скорейший и решительный штурм, господа! Промедление с ним для нас смерти подобно!

– Хотел бы напомнить, ваше высокопревосходительство, что по всем канонам современной военной науки для приступа такой крепости требуется десятикратное превосходство в численности для атакующих войск, – провозгласил со своего места генерал-поручик Потемкин. – Да пусть даже если и пятикратное, при подавляющей численности осадной артиллерии, все равно у нас должно быть в наличии двести тысяч солдат, а никак не тридцать! Это же безумие – штурмовать такую твердыню силами меньшими, чем у обороняющейся стороны!

– Легкие победы не льстят сердцу русскому! – усмехнувшись, ответил Суворов. – Господа, на девятое декабря я назначаю общий военный совет, где дам слово каждому присутствующему на нем офицеру. Сейчас же постановляю начать предварительную подготовку к штурму. Владимир Семенович, за нашими ретраншементами ближе к озеру обустройте учебную фортецию с глубиной рва и высотой вала, подобными Измаильским, – приказал он главному квартирмейстеру. – Как только она будет готова, на самом верху выставьте чучела, пусть солдаты непрерывно учатся брать неприятельские укрепления и бить врага штыком. Всех по нескольку раз через сию фортецию прогнать, от рядового и до капитана включительно! Готовьте фашины, шанцевый инструмент и длинные лестницы. Осадной артиллерии приказываю бить по крепости непрерывно. Уж на пять-то дней ведения огня у нас пороха точно хватит, а там дальше русский штык решит все дело!

– Чудит Суворов: учебная фортеция, чучела, – негромко ворча, расходились из командирского шатра старшие штаб-офицеры. – Сейчас бы уже подле зимних квартир были, а вот по весне, как и положено, со всеми припасами опять на осаду пошли.

* * *