Гром гремит дважды

Только страшно хотелось пить, а в висках, пока мы с Тао шли на молитву, стучало: Громов Леонид.

Гром. Лей…

Вместе с именем ко мне вернулось многое. Ещё одна часть биографии — точно. Но вспомнить главное я так и не сумел.

Кто он — человек, одно упоминание о котором заставило меня нестись на встречу с информатором, будто на первое свидание? Кто?!

* * *

— Ты начал заниматься более усердно, — заметил Вейж однажды ночью. — Значит, я выбрал верный путь.

— А поподробнее? — спросил я.

Мы с ним опять сидели на полу, рядом, отдыхая после тренировки. Вернее — после разминки, так Вейж называл спарринги. Тренировка, по его мнению, начиналась позже.

— Ты верил в то, что ты сильнее, когда ты один, — просто пояснил Вейж. — Я усомнился. И не прогадал.

Я посмотрел на него долгим и тяжёлым, хочется верить, взглядом. Многое хотелось объяснить, но зачем? Сейчас Вейж верит в то, что рядом с ним сидит трудный подросток, со всеми характерными комплексами и закидонами. Может, и пусть его дальше верит? С «духом» этим — ещё ладно, что сделано то сделано. А вот знание того, что я — мент из другого мира, и мне на самом деле под сорок лет — явно будет лишним.

Хотя мне, безусловно, не хватало человека, с которым можно было бы поговорить начистоту, я не собирался рисковать. Если бы порталы из иных миров были тут обычным делом и открывались раз в два-три дня — другой разговор. Но я пока что ничего подобного не слышал.

Вопросов у меня было — миллион. И память, даже восстановись она полностью, не смогла бы ответить на все. Многого я просто не знал, потому что не мог знать. К примеру, как так получилось, что меня прозвали Лей, и этого пацана, в тело которого я внедрился, тоже зовут Лей?

Что случилось с сознанием мальчишки? Погибло? Или переселилось в моё тело? Если так, то пацану я не завидую. Может, уже рехнулся или покончил с собой от того урагана боли, что терзал меня ежедневно.

Там, в другом мире, со мной что-то произошло. Что-то, благодаря чему мой организм перестал реагировать на наркотики и анальгетики — на всё то, что нормальным людям дарует покой и забытье. Меня же от таблетки анальгина скручивало, как торчка во время ломки. Объяснить это врачам было нелегко. Объяснить жене — того сложнее.

Вот только непонятно, почему в этом теле у меня остались те же особенности. Что это? Самовнушение? Совпадение? Ведь ничего своего, кроме сознания — да и то не полностью — у меня не осталось.

— Знаю, что ты хочешь сказать, — прервал поток моих мыслей Вейж.

Я хмыкнул. Неужели? Вот удивлюсь так удивлюсь.

— Ты хочешь сказать, что стал усерднее не потому, что я помог тебе вернуть друзей, а вопреки этому.

— Как вы догадались? — Я изобразил изумление. Изобразил довольно бездарно, да особо и не старался.

Вейж долго смотрел на меня. Покачал головой.

— Нет, всё же я многого в тебе не понимаю… Вставай. Тебе нужно набрать мышечную массу.

Так он говорил всегда. И я послушно шёл на другую половину зала тягать штангу.

— Скажите мне одну вещь, — сказал я, переводя дух между подходами. — Для чего нужны ваши борцы?

— Богатые люди любят развлечения, — ответил Вейж, прохаживаясь между тренажёрами. — Чем человек богаче, тем больше он готов платить за удовольствия. А зрелища всегда притягивали людей.

— Элита клана на полном серьёзе смотрит, как вчерашние беспризорники мутузят друг дружку на ринге? — Я сел на скамье, уставился на Вейжа. — А зачем тогда вы? Зачем вообще тренировки?

— Деньги, Лей. Деньги правят миром. Поднебесная разделена между тремя кланами. И у каждого клана есть подобные заведения, где учат борцов. Раз в год проходит турнир, и один из кланов остаётся победителем. Победители представляют страну на международных турнирах. По телевизору всё это, понятно, не транслируют. Такие зрелища не для масс. Поединки нередко заканчиваются смертью.

И туда меня со всей заботливостью толкает Вейж, н-да. Добрый дедушка.

— Речь не только о денежных ставках, — продолжал он. — Благодаря этим турнирам нередко предотвращались настоящие войны. Два клана не могут что-то поделить, достичь согласия. По договорённости, победитель турнира будет диктовать свои условия, и остальные кланы проследят за тем, чтобы договорённость была соблюдена.

— Так, стоп, — махнул я рукой. — Во всей этой прекрасной картине как-то потерялся тот момент, когда я выхожу на свободу.

— А это и есть свобода. — Вейж остановился и посмотрел мне в глаза через весь зал. — Ты становишься солдатом клана. Получаешь содержание, возможность тренироваться, получаешь работу.

— Работу?

— Да. К примеру, собирать деньги с торговцев на определённой улице. И отдавать долю старшему. По приказу — идти и бить, убивать. Ты вне закона. Если полиция схватит тебя, достаточно будет сделать один звонок, и тебя отпустят. Но законы клана станут для тебя священной мантрой, которую придётся зазубрить наизусть и не преступать даже в мыслях. И — да, когда скажут, ты отправишься представлять клан на турнире. Внутреннем, или международном. Сможешь повидать мир.