Гром гремит дважды

— Что-что? — Яню перестала распылять и с удивлением посмотрела на Джиана. — Что ты такое обо мне знаешь? Подожди, я верну доктора Янлина, он должен это услышать. Обвинение серьёзное, если на меня пала хотя бы тень подозрения, я не должна больше занимать этот пост.

Она встала. Действительно собралась куда-то идти.

— Стойте! — взвыл Джиан. — Я пошутил, ясно?

— Глупая и жестокая шутка.

— Прошу… прошу прощения, ладно?

— Ладно, — смилостивилась Яню и продолжила обработку.

— Эй, Джиан, — окликнул я. — Могу тебе ссудить свою вечернюю таблетку, хоть ночь поспишь нормально. — Я уже знал, что от сильных болей ученики вкидывают по две-три таблетки. Не все копят их ради товарообмена. И Джиан уставился на меня каким-то совершенно диким взглядом. А я, выдержав паузу, добавил: — Завтра к вечеру вернёшь пятьдесят, только и всего.

Прежде чем Джиан опять поднял вопль, Яню тихо и мягко сказала:

— Если Лей согласится отдать тебе таблетку, я могу выдать её авансом сейчас. Но для этого нужно попросить Лея. Вежливо.

Джиан молча смотрел на меня, раздувая ноздри. Я улыбался. Яню, тихонько напевая, накладывала повязку.

* * *

— Ты веришь в прошлые жизни? — спросил я, глядя вверх, на тонущий в полумраке потолок лечебницы.

Чувство было такое, как будто вернулся домой. Дом. Не то место, где сидишь безвылазно, а — то, где тебе уютно. Где можно закрыть глаза, не боясь, что больше их не откроешь. Где можно сказать всё, что угодно, не боясь, что тебя высмеют, или разболтают кому-то не тому. Дом. Территория личной безопасности. Место, где можно зализать раны.

— Конечно, — тихо сказала Яню. Она лежала на соседней койке. В этот раз мы сдвинули две вместе.

Яню лежала, прикрывшись халатом, и сжимала в губах дымящуюся сигарету. Даже не курила толком. Пепел стряхивала в стоящее на полу медицинское судно.

— Вот так вот? — повернул я к ней голову.

— Конечно, — повторила она. — Сансара. Цепь перерождений. Во что ещё верить, Лей? В то, что там, за гранью, один на всех рай или один на всех ад? Это мне всегда казалось глупым.

— Почему? — заинтересовался я.

Яню дёрнула плечом, поморщилась. Потянулась стряхнуть пепел.

— Один человек всю жизнь помогает людям — врач, например. Другой — просто не делает зла, молясь в пещере. И что в итоге? Оба заслуживают одного и того же? Чем меньше ты видел в жизни зла и несправедливости, тем проще тебе попасть в царствие небесное?

— А чем лучше перерождения?

— Ну… Предполагается, что каждый человек должен пройти через свои испытания. И если в этой жизни он молится в пещере, не видя зла, то в другой он окажется в самом сердце войны. Душа должна показать, на что она способна в разных условиях, вот во что я верю. Поэтому, что бы тебе ни послала судьба, нужно принимать это со спокойной радостью, как новый опыт. И тогда в итоге… в итоге будет то, что заслужишь лично ты.

Яню опять стряхнула пепел и вздохнула:

— Иногда жаль, что нельзя вспомнить свои предыдущие воплощения. Иногда кажется, будто вновь и вновь ходишь по кругу.

— Может быть, когда так кажется — надо что-то менять? — предположил я.

Яню, посасывая сигарету, хмыкнула:

— Ну… Может, ты и прав.

— А если я помню своё предыдущее воплощение?

— «Если»? — повернулась ко мне Яню.

— Угу. Допустим. Помню прошлую жизнь. Я был другим. Взрослым. Говорил на другом языке. Служил… в полиции. Могу даже сказать, что твои сегодняшние действия подходят под статью 135 уголовного кодекса.

Яню смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Потом, справившись с собой, улыбнулась:

— Ну, знаешь… Если ты помнишь предыдущие воплощения, то это — одно из двух. Либо ты — будда, достигший просветления, от которого у мироздания уже нет секретов. Либо…

Громкий стук в уличную дверь оборвал её слова. Яню, зашипев, как кошка, скатилась с койки, затушила в судне сигарету. Когда она выпрямилась, одной рукой застегивая халат, лицо было бледным от ужаса. Н-да, ситуация… Вовремя я статью помянул, ничего не скажешь.

— Никому не рассказывай, — прошептала Яню.

— Само собой, что я, спятил, что ли? — возмутился я.

— Если Янлин, или директор узнают, что я иногда курю…

Сдержаться я просто не успел. Меня буквально пополам согнуло от хохота, на глазах выступили слёзы.

— Что смешного?! — прошипела Яню, оттаскивая койку, а в дверь заколотили ещё сильнее.

— Так, анекдот вспомнился, из прошлого воплощения… — Я осекся. Анекдот только что казался таким естественным, как память о том, какой рукой чистить зубы, но стоило мысленно к нему потянуться, и он растворился, будто сон. Что-то про лифт, про сигарету… — Нет, не вспомню, — грустно сказал я. — Я ещё немножко не будда.

Схватив осквернённое судно, Яню поспешила к двери. Я тоже постарался привести себя в порядок. Вечер без таблетки, капельница, ужин и Яню, кажется, поставили меня на путь возвращения к ощущению себя человеком. Мои движения вновь стали быстрыми и плавными, в голове прояснилось. Не совсем, конечно, ещё бы выспаться, но по крайней мере с тоской вспоминать о возможности завязать ифу на решётке в консерватории я перестал.