Гром

«Наш господин знает, когда нужно быть приветливым и веселым, а когда суровым и непреклонным. Видно, пришло время сбить спесь с этого китайского амбаня», — подумал Батбаяр и приосанился. Гун Максаржав раскурил трубку и благодушно пускал дым под потолок.

— Великий нойон, если вы считаете это удобным, то мне и подавно нечего скрывать от ваших сопровождающих. Хотелось бы уточнить лишь один вопрос, — заюлил, оправдываясь, амбань и, помолчав немного, сказал:

— По распоряжению великих ханов, в том числе и вашему, военачальник Тушэтуханского аймака цинь-ван Ханддорж отправился в русскую столицу — город Петербург. Не затруднит ли вас, великий нойон, разъяснить мне, как это произошло? — спросил амбань, не сводя припухших глаз с Намнансурэна.

На лице хана не дрогнул ни единый мускул, и он весело рассмеялся:

— Вас, как и меня, ввели в заблуждение ложные слухи. Вы уж извините меня, но я, право, не знаю, куда и зачем отправился Ханддорж.

— До сего дня я полагал, что вы, нойоны, понимаете всю меру ответственности перед императором Поднебесной и обо всем мне расскажете. Ван Ханддорж, с подписанным вами посланием поехал к русскому царю для установления контактов, я это точно знаю.

— Великий министр! Не вы ли только что поучали меня, что ложные слухи появляются невесть откуда. Однако эта ложь совсем иного свойства, и ее источник известен. Драгоценный шанзотба недавно рассказал мне, что, подавленный вашим величием, он, оставшись с вами с глазу на глаз, сообщил им же самим выдуманные сведения. Очень жаль, что, пытаясь снискать ваше доверие, он побудил вас, великий министр, гнаться за призраком к столь далеким от нас берегам Балтийского моря, — промолвил Намнансурэн. Максаржав, удовлетворенно посмеиваясь, добавил:

— Воистину, за призраком погнались, великий министр, и, говоря вашими же словами, может случиться, что вам самому придется держать ответ перед владыкой Поднебесной.

От долгого стояния у Батбаяра затекли ноги, но он не чувствовал этого. Юноша знал, что его господин всю осень не виделся с шанзотбой и придумал эту историю, чтобы лишить его доверия амбаня, столкнуть их между собой. Было и смешно и горько. «До чего же грязное дело — политика, если даже такой прямой и честный человек, как наш хан, вынужден лгать. Недаром Дашдамба-гуай говорил: «Не верь тому, что видят твои глаза».

Амбань подал знак, и в комнату внесли чай.

— Так где же сейчас цинь-ван Ханддорж? — спросил он.

— Великий министр! Я не дерзну сказать, что вы становитесь чересчур подозрительным, но у меня, вашего преданного слуги, появилось желание доложить о вашем рвении самому императору, когда он осчастливит меня аудиенцией, — с издевкой произнес Намнансурэн и улыбнулся: — К сожалению, я не знаю, где сейчас Ханддорж. Слышал от кого-то недавно, что он заболел и вернулся в родные края. Можно ли этому верить — не знаю. Теперь многие, да тот же шанзотба да-лама, часто лгут. Возможно, цинь-ван и в самом деле отправился в Санкт-Петербург, но просто так, поразвлечься? Или уехал подлечиться на горячие источники Булная или Хятру. Не исключено, что он охотится и пьет кумыс в долине реки Тамчи или в горах Пяти богдо на Алтае. Откуда мне ничтожному и больному, об этом знать?

— Ай-яй-яй! Всегда-то вы шутите. Всегда поступаете мне наперекор. Но где уж мне, глупцу, тягаться с таким умным нойоном, как вы. Тяжело мне, — засмеялся амбань, качая головой.

— Великий министр! — промолвил хан. — Судите сами. Цинь-ван — владетельный нойон и волен поступать как ему вздумается! Сам способен решать столь важные вопросы и не станет спрашивать совета у такого невежды, как я.

«Хан хочет сказать: мы люди вольные и изберем свой путь без ваших подсказок», — подумал Батбаяр.

— Тогда, может быть, вы соизволите объяснить мне другое. Почему из России в Да хурээ прибывают войска?[50]

— Откуда мне знать об этом, ничтожному? Возможно, русский консул счел необходимым вызвать войска для своей охраны так же, как это сделали вы? У нас ведь никто не спрашивает. Известно это вам — наместнику империи. Нам, вашим слугам, не дано счастья знать о делах великого министра, представляющего власть императора. Мы не только лишены права вести переговоры с великой державой по военным вопросам. Вашими заботами мы лишены даже права купить материю на дэл в русской торговой фирме. Не так ли, мой великий министр? — дерзко сказал Намнансурэн, а Максаржав, кивнув головой, добавил:

— Великому министру, вероятно, докладывали, как, согласно его указу, был арестован один из моих адъютантов. Я посылал его в Маймачэн купить кое-что у русских, а его задержали, обыскали ваши таможенники. Дело кончилось тем, что наложили на него штраф в девять голов скота.

Амбань Саньдо бросил на Максаржава недовольный взгляд, словно хотел сказать: «Не с тобой разговаривают», и натянуто улыбнулся.

— Я, амбань, не знаю монгольских обычаев и, возможно, утомил вас, уважаемые нойоны. Если у вас есть какие-либо пожелания, я, ничтожный, буду рад довести их до сведения императора Поднебесной.