Гробница Крокодила

Туннель из папируса расширился настолько, что теперь они могли идти вровень. А потом земля пошла под уклон. Впереди, в двадцати шагах от них, на Солнце поблескивала вода. Тут Гилас заметил, что они идут по слою раздавленного, расплющенного папируса. У мальчика сердце ушло в пятки. Значит, какой-то зверь протоптал себе дорогу и проделал собственный коридор среди жестких зеленых стеблей. А такое под силу только гиганту.

«Ранним утром опасностев в Великой Зеленой много-много, – рассказывал Гиласу Кем. – Речные лошади всю ночь кормятся на берегу, а когда Солнце становится жарким-жарким, идут к воде остудиться. Не вздумайте вставать между речной лошадью и водой, она вас пополам перекусит…»

– Надо уходить из этого туннеля, – выпалил Гилас.

– Папирус растет сплошной стеной, – напряженно произнесла Пирра. – Никак не пробиться!

Вдалеке верхушки папируса бешено раскачивались, хотя погода стояла безветренная. Земля затряслась. А через секунду туннель заполнило нечто напоминающее здоровенный серый валун. Но нет, перед ними не валун, а огромная морда цвета мокрого камня.

Гилас отпрыгнул в одну сторону, Пирра в другую. Но бежать за девочкой нет времени: Гилас отчаянно пробивался между росших вплотную друг к другу стеблей. Только бы поскорее выбраться из туннеля!

Всего через несколько секунд по нему с грохотом и фырканьем пронеслось стадо речных лошадей. Чудовищные звери расталкивали друг друга огромными мордами, сравнимыми по размеру только с их раздутыми животами. Речные лошади бежали так близко, что Гилас мог бы до них дотронуться, если бы смелости хватило. Удивительно, как они несутся с такой скоростью на своих коротеньких ножках? Одна речная лошадь с гневным ревом проталкивалась мимо другой. Гиласа обдало волной гнилостного дыхания, а огромная красная пасть оказалась утыкана длинными желтыми клыками.

Речные лошади скрылись так же внезапно, как и возникли. Издалека донесся шумный плеск: похоже, звери заходили в воду. Потом наступила тишина.

Гилас вздохнул с облегчением:

– Еще бы чуть-чуть, и…

Пирра не отвечала.

– Пирра! Пирра!

8

Гилас протолкался через стебли папируса обратно в туннель. Никого. Пирры нет.

«Ну и хорошо, – сказал себе Гилас. – Значит, успела спрятаться. Я побежал в одну сторону, а она в другую. Видно, Пирра до сих пор там отсиживается».

Гилас пересек туннель и с трудом раздвинул стебли папируса.

– Пирра! – шепотом позвал мальчик.

Кричать опасно: вдруг услышат деревенские? Или речные лошади?

Девочка не отзывалась. Но папирус здесь растет так густо, что далеко она забраться не могла.

Гилас протискивался через заросли, а перед его мысленным взором вставали картины одна другой страшнее. Вот Пирра бьется в гигантской красной пасти водяной лошади, а та затягивает ее под воду и перекусывает пополам…

Гилас и сам не заметил, как вышел из зарослей папируса и опять очутился среди камышей. Стебли хлестали по лицу. Под ногами шуршали сухие листья. А вскоре Гилас вышел на берег, покрытый красной глиной, и заморгал от яркого света, отражавшегося от воды.

Он вернулся к воде. Нет, не может быть, Гилас ведь шел в другую сторону! Но вот песчаная отмель, акация, финиковые пальмы…

А может быть, это не тот берег? Деревни не видно, рыбаков тоже, на отмели нет топляка, только рядом с ней из-под воды выглядывает несколько бревен, да еще пара штук плавает рядом с Гиласом. Пальмы здесь тоже другие. Некоторые клонятся прямо к воде, а под ними на мелководье покачиваются водяные лилии.

– Пирра, ты где?

Бутоны водяных лилий раскрылись и превратились в огромные треугольные цветы с фиолетово-синими лепестками, острыми, точно копья. Они тянулись вверх, словно руки, воздетые к Солнцу. Их аромат дурманил голову.

Тут Гилас забеспокоился всерьез. Мальчик лихорадочно осматривал берег. Пусть Пирра сейчас выйдет из камышей, растрепанная и сердитая! Или пусть прилетит Эхо и приведет его к девочке. Или пусть Разбойница в шутку на него наскочит, она ведь так это любит.

Но вокруг тишина, только камыши и папирус шепчут друг другу свои секреты. Уж они-то знают, где Пирра, только говорить не хотят.

Тут прилетела стая уток и опустилась на воду посреди протока. Гилас рассеянно наблюдал, как от птиц по воде расходятся круги. Большое полено рядом с лилиями покачнулось.

Вдруг в глазах у Гиласа замелькали огни, а ему в висок будто вонзился пылающий палец. О нет, только этого сейчас не хватало…

Поздно: завеса, скрывающая мир Духов, отлетела в сторону, и чувства Гиласа сверхъестественным образом обострились.

Теперь он видит фиолетовый запах водяных лилий: аромат висит в воздухе, точно дымка. А вот тихое чавканье: это лягушка прыгает среди камышей. Потом Гилас уловил сердцебиение неизвестного ему болотного чудовища – медленное, но сильное.

Услышать бы, как бьется сердце Пирры!

Мальчик еще раз окинул взглядом берег, но повсюду лишь камыши и папирус. Растения пронзительно-зеленые, а красная глина на берегах кажется такой яркой, что от нее рябит в глазах. А вот тень Гиласа чернеет позади него, уперев руки в бока…

Как же так? Ведь он стоит с опущенными руками!