Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи

Верная последовательница Григория Ефимовича, она всеми силами старалась возвысить своего кумира. По этой причине их отношения доходили до различного рода странностей. Невольным свидетелем проявления одной из них стал Тобольский губернатор (занимал должность с ноября 1915 г. по март 1917 г.) Николай Александрович Ордовский-Танаевский, оставивший мемуары. Вот, что однажды губернатор увидел в квартире Распутина:

«Когда я раздевался в прихожей, то вся вешалка была полна, и из столовой слышались женские голоса, покрываемые криком Григория… Отворяю дверь – картина!

В конце столовой, у окна, в большом кресле, во всем белом, сидит дама [Лохтина. – Прим. А. Г.], руки сложены ладонями вместе, простёрты к Григорию. Дама вопит истерическим голосом:

– Иисусик, Иисусик, Иисусик, убей меня, меня, великую грешницу. Убей, убей, убей.

Григорий хватает стул:

– Сказал тебе, дура, молчи, не кощунствуй! Убью!

Дамы кругом стола замерли. Григорий уже близ неё и замахнулся стулом. Я хватаю правой рукой за стул, вырываю его. Григорий обалделый:

– Оставь, убью мерзавку и… вполне непечатное слово.

Я левой рукой беру его за шиворот, правой – ниже пояса, за штаны, и выволакиваю в открытую дверь в соседнюю комнату, там бросаю на оттоманку.

– Дамы, дайте холодной воды, надо окатить сумасшедшего!

– Ты откуда взялся?! Жаль, помешал, таких дур и… да ещё кощунниц, убивать надо!

– Пей воду, дурак. Ни её от смерти, ни тебя от каторги я не думал спасать, а спасал Государя и Государыню от новых пересуд. Пригласили мужика, он зазнался, а теперь о Помазанниках Божиих Бог знает что вопят по Руси мерзавцы!

Анна Александровна Вырубова, бывшая тут же, опустилась на стул, закрыла лицо руками.

– И Вы хороша! Близкий Государыне человек! Забыли, что кричали рабочие на станции?

Зарыдала.

Григорий:

– Спасибо тебе. Верно говоришь, не думал о Царе и Царице. Довела кликуша до бешенства. А вы все, дуры, чего глазами хлопали и её не унимали? Не впервой кричит, предупреждал, чтобы ко мне в дом не водили! К мужу и семье должна вернуться, а не таскаться Бог весть где! Увезите сейчас же вон, чтобы никогда её не видал!».[96]

Как можно видеть, Лохтина уже вполне достигла уровня юродства Мити Козельского. По воспоминаниям, перелом в её поведении произошел в 1910 или 1911 годах, когда она обрядилась в белое платье, увешанное разноцветными ленточками, и начала изрекать моральные истины, путешествуя босая по столице и губернии. Илиодор её, кстати, благословил на юродство, обещал провести молебен, но этого не произошло по настоянию родственников сумасшедшей женщины. Конфликт между Илиодором и Распутиным, о котором мы ещё поговорим, только усилил помрачение рассудка Лохтиной.

Приключения Лохтиной достойны романа. В Покровском полоумная Ольга Владимировна пыталась у одного из крестьян выпросить корову, была побита женой Распутина, пешком дошла до Верхотуринского монастыря, вернее до Флорищевой пустыни, где привязалась к старцу Макарию. Бедный инок, не зная, что делать, запер буйную Лохтину в чулан, причем дверь припёр камнем, и кормил её остатками своей скудной еды. В обители узнали об этом и пытались со скандалом изгнать генеральшу. Монахи окружили келью Макария и позвали полицейского. В мужском монастыре не может жить сумасшедшая женщина, считал настоятель обители. Но не тут-то было. В дело вмешался император Николай II, возможно через Распутина, и Лохтину оставили в мужском монастыре. Рядом находилась действующая женская обитель.

Впрочем, довольно быстро старец Макарий стал для Лохтиной очередным живым святым, и она, вся в белом, с ленточками на платье и иконами на шее, рубила дрова, мыла кельи и делала всю хозяйственную работу в скиту. В Верхотурье она прожила до марта 1917 года, пока не была арестована по делу Распутина новой российской властью. Далее, след знаменитой петербургской генеральши затерялся.

О.В. Лохтина в скиту Октай

Воспитание христианского духа, практиковавшееся в распутинском кружке, не ограничивалось одной только Лохтиной. Вот, например, показания А.Н. Хвостова о «смирении» Вырубовой, данные ЧСК весной 1917 года:

«Она целовала полы его кафтана… Он всячески над нею надругивался: например, привозил к ней уличных женщин, свою кухарку, какую-нибудь судомойку, грязную публичную женщину, – всех он привозил, которые ему понравятся, всех он привозил к ней в гости, чтобы укрощать её гордыню, – всех заставлял угощать, кормить, чтобы снимать её гордость… Он заставлял её делать всё, что ему было угодно»[97].

Что тут можно сказать. «…Для святого – всё свято!», – справедливо заметила генеральша.

В кружке почитательниц Григория Ефимовича Лохтина была, пожалуй, самым ярким персонажем, достигшем в своей вере в «старца» наивысшей точки. Но рядом с ней в числе приближённых к Распутину женщин можно назвать ещё одну, в чём-то похожую на генеральшу. Это императрица Александра Фёдоровна.