Грифон

Годков пятнадцать-двадцать назад и Тигран Мушегович был целиком согласен с Субботиным-старшим: бурильщик, мастер, и только они, отвечают за скважину. Тогда бурение на три-четыре тысячи метров считалось сверхглубоким. Встречи с пластовыми давлениями в пятьсот атмосфер были редкими даже на газовых скважинах. Но с увеличением глубины бурения понадобилась более точная информация о забое, о породах, которые проходит долото, пластовых давлениях на тех глубинах. Ведь необходимо было создавать противодавление на забой, значит, следовало увеличивать удельный вес глинистого промывочного раствора. Это, в свою очередь, выдвигало ряд новых сложных проблем и прежде всего требовало больших мощностей, энерговооруженности. Бурить на сверхтяжелых растворах сверхглубокие скважины дорого и долго. И еще — глинистый раствор выносит на поверхность шламм из забоя через час, а то и позже.

— Вот уж тут никакой прибор пока ничего показать не может, — тыкал пальцем в стол Тигран Мушегович. — А там может происходить черт те что. И проявится скважина и фуганет. Давить проявления, фонтан-то, может, трудно будет. Особо в случае пожара.

— Так бывает раз на тысячу случаев. Стечение обстоятельств, — разводил руками Михаил Никифоров вич. — Вот тут ладонь мастера, его многолетний опыт подскажут ему, какие примерно пласты он проходит: известняк ли, песчаник или что потверже. Тут опыт, рука, ну, может быть, немного и прибор, показывающий давление инструмента на забой.

Разговор этот вспомнил не Субботин-старший, а Севунц. И он долго шел молча, уже после того, как к ним присоединился взрывник Фарман Айвазлы, и они направились к грифону. Благо, молчать Тиграну Мушеговичу было сподручно, да и нараставший шум, «хлопки» взрывов мешали.

Осмотр грифона расстроил Тиграна Мушеговича.

Песчаный грунт, слагавший стенки кратера, быстро разрушался. Кратер, как язва в земле, рос на глазах. Волны, высотой чуть не в рост человека, тупо бились в хлипкие берега, и то там, то здесь в кратер рушились оползни. Диаметр его уже достигал едва не сотни метров.

Это было очень плохо. И значило одно: обваловывать кратер бессмысленно. Валом берега не укрепить. Поставить вокруг грифона стволы группы «А» и попытаться струями воды оторвать пламя от водяного столба — весьма проблематично. Да и пока наберется столько воды в карьерах-копанях, пройдет много времени. Да и напор в струях при полете на сорок-пятьдесят метров окажется недостаточным. Доставить сюда более мощные стволы… Опять время. Тогда диаметр кратера станет таким, что и мощные стволы с полетом струи в шестьдесят-семьдесят метров окажутся слабы.

Но больше всего Тиграна Мушеговича огорчала невозможность поднять и дотянуть до грифона заряд взрывчатки. За двадцать минут, которые нужны, чтоб поднять ящик с аммонитом на тросе к верхушке водяного столба, перегорит в пламени стальной трос.

А делалось это так. Из труб сваривались две опорные мачты высотой на метр-два ниже водяного столба грифона. Кратер обваловывался, и за валом располагались лафетные и ручные стволы. Каскад воды обрушивался на верх грифона. Тогда под завесой воды, над грифоном натягивался трактором толстый стальной трос, перекинутый через опоры. К нему на ролике привешивался ящик со взрывчаткой. Второй трактор по сигналу руководителя тушения пожара тянул ящик, движущийся на ролике к грифону. И все это время трос и ящик со взрывчаткой находился под завесой воды.

Втянув ящик в столб грифона, трактор останавливался, взрывник крутил ручку адской машинки, и взрыв отрывал пламя от грифона. Не больше, чем на секунду. Мощная взрывная волна сбивала огонь с газовых струй, выбивавшихся в кратер.

Пожар мгновенно задыхался без пищи и гас. Это все равно, как если бы кто попытался на кухне вновь заставить вспыхнуть резко выключенную до упора газовую горелку, хоть через десятую долю секунды.

Ни пламя горелки, ни пламя над газовым фонтаном или грифоном не вспыхнет, если оно лишено живого огня, хотя бы искры, на несколько мгновений. А взрыв создает сильно разреженное пространство, что равносильно выключению газовой горелки на десятые доли секунды.

Но вариант с подачей взрывчатки по тросу на ролике отпадал. Диаметр кратера был так велик, что лафетные створы не могли охладить, спасти от огня завесой воды, трос и ящик со взрывчаткой.

Мрачно смотрел на пылающий грифон Тигран Мушегович.

Потом как-то сразу резко повернулся к Субботину-старшему.

— Пойдемте пить чай.

— Пить чай? — переспросил, наклонившись к слуховому аппарату, Михаил Никифорович.

— У вас же пьют зеленый чай, — невозмутимо сказал Тигран Мушегович. И еще в его голосе была такая настырность, именно настырность, что оставалось лишь подумать, будто чай ему давно обещан и хозяева невежливы, забыв об этом.

Тон и требование Тиграна Мушеговича изумили Субботина.

— Посмотрим, вроде есть чай в вагончике… Или в поселок?