Грядет тьма (сборник)

Пересекая площадь, я улыбнулся про себя и увидел вдалеке второй сюрприз. Не смотря на то, что пешеходов все еще было немного, улицы выглядели довольно оживленными. И среди голов мелькнули знакомые кукурузно-шелковые локоны, выбившиеся из-под шляпки. Конечно, я мог ошибиться, но был почти уверен, что это Кресси. Казалось маловероятным, что две женщины в районе Сан-Андреаса имели бы именно этот бледно-желтый оттенок волос и одинаковую прическу. Я подумал, что нужно будет позже, когда вернусь в лагерь, задать ей несколько вопросов. Кресси нечего было делать в Сан-Андреасе.

Плоская белая дверь запасного выхода медицинского корпуса оказалась заперта. Я вежливо постучал. Через минуту щелкнул замок и высокий нетерпеливый голос Харриса произнес:

— Входите, входите, — как будто я заставил его ждать.

Я вошел, и пройдя три шага в темноту, остановился, моргая, когда дверь за мной закрылась.

— Мне придется на некоторое время завязать вам глаза, Рохан, — проговорил Харрис из темноты. — Прошу извинить меня.

Рука невидимо коснулась моей щеки, прижимая что-то липкое и холодное к глазам. Твердые пальцы закрепили это на моих веках.

— Хорошо, — произнес Харрис. — Сопровождайте, — приказал он кому-то.

Опираясь на чью-то руку и спотыкаясь, я пошел вперед. Дверь громко скрипнула, и Харрис вымолвил:

— Это лифт. Входим.

Мои ноги вжало в пол. Воздух тяжело зашумел в шахте, и лифт остановился с такой внезапностью, что я пошатнулся. Дверь снова со скрипом отворилась.

— Идем, — сказал Харрис.

По ощущениям, в комнате находилось несколько человек. Я чувствовал ритм их дыхания и слышал, как скрипят стулья. Кто-то кашлянул, прочищая горло. Я чувствовал на себе их взгляды. Я ощутил запахи дезинфицирующего средства, табака, свежевыглаженного чистого белья и едва уловимый цветочный аромат, перекрывающий все остальные.

— Протяните руку, — приказал Харрис. — Вот стул. Садитесь, если хотите. У нас есть к вам несколько вопросов.

Я слегка пододвинул ногой стул и грузно сел на него. Избитое тело болело, и приятно было присесть. Было странно сидеть здесь в полной темноте, чувствуя на себе взгляды Комитета Свободы. Потому что именно такими они и должны быть — невидимыми и всевидящими. Как в мелодраме, учитывая обстоятельства.

— Во-первых, я хочу сказать, что мы рады видеть вас здесь, мистер Рохан. Мы надеялись, что Суонн справится, но у него не хватило мужества. Вы прошли через бой и узнали, с кем имеете дело. Мы поняли, что силы духа вам не занимать, впрочем, как и находчивости. Нам нужен кто-то вроде вас — с разрешением Комуса на передвижение по всем штатам. Мы надеемся, что вы будете работать с нами. Если вы этого не сделаете, — он сделал паузу, — вы не будете работать вообще. Комус по-прежнему контролирует все дороги, но Комитеты Свободы почти полностью контролируют все остальное. В случае отказа у вас нет шанса организовать шоу по всей Калифорнии.

— Что вы предлагаете? — осторожно спросил я.

— Вы всецело преданы идеям Комуса? — прямо спросил Харрис. — Или вы согласны работать с нами?

Я колебался лишь мгновение.

— Я сделаю все что нужно, чтобы поставить пьесу.

— Вы готовы сотрудничать с Комитетом Свободы? Подумайте хорошенько, Рохан. Это может означать неприятности для вас, если вдруг мы проиграем Комусу, когда начнется настоящая война.

— Все зависит от того, что я должен буду сделать.

— Несколько небольших заданий. Мы и сами еще не уверены.

Его голос звучал уклончиво. Жаль, что не было видно его лица.

— Кто-то, обладающий свободой передвижения по дорогам, может быть нам очень полезен. Прежде чем я перейду к деталям, мы ожидаем, что вы ответите на некоторые вопросы о себе — исчерпывающе и откровенно... — он заколебался.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— ...даже на детекторе лжи? — уточнил Харрис.

Я с трудом сглотнул. Вот оно, подумал я. Я перешел границу. Я не могу сейчас отступить. Но я не могу и идти вперед. И я вспомнил, как отряды Комуса, высаживавшиеся для рейдов в этих горных районах, иногда исчезали совсем, и никто и никогда их не найдет. Если я скажу «да», мне придется говорить правду, а правда может означать только гибель для всей труппы. Но если я скажу «нет», то вряд ли выйду живым из этой комнаты. В любом случае я — в ловушке.

В комнате воцарилась полная тишина.

— А почему бы и нет? — выдавил я из себя.

В темноте послышался тихий вздох. С трех сторон заскрипели стулья, послышались быстрые шаги по полу. Теперь они знали, что им делать.

— Хорошо, — сказал новый голос.

Это был контральто, теплый и уверенный. Женщина? Я так и думал, но пока не был в этом уверен.

— Встаньте, мистер Рохан. Снимите рубашку, пожалуйста. Хорошо. А теперь протяните руки...