Грядет новый мир (СИ)

- Мы узнали о странности Эйба случайно. Возможно, прошло несколько лет с тех пор, как он появился у нас, он не знал тогда ни единого слова по-английски. К той вылазке он достаточно свободно общался, так что да, наверное, он был с нами уже в пределах трех лет. Виктор подбил его и Хью на вылазку, конечно, без ведома мисс Перегрин, - я смотрел на него и понимал, что для Еноха это все словно было вчера. – Это была та ночь, когда Виктор погиб. Эйб никогда не смог простить себе его смерти, хотя никто его не винил. Пустота была одна, но это не делало ее менее опасной. Эйб и Хью бежали к петле, будучи полностью уверенными в том, что Виктор позади них. К моменту, когда они вернулись в дом, его отсутствие уже было замечено. Это был тяжелый день для всех нас. Лишь случайно, несколькими днями позже, мы услышали, как Эйб описывает пустоту. После этого его странность больше не была загадкой. Так нам казалось. Он часто выбирался в деревню, сопровождая девочек за продуктами или платьем. Он сопровождал даже мисс Перегрин, особенно тогда, когда ей нужно было уезжать. Я не знаю, что произошло в Лондоне в тридцать восьмом, но одно нам сказали точно – Эйб может не только видеть пустоты, но и контролировать их.

Он вдруг замолчал. Я слушал его, не думая ни о чем, а потому смысл его слов дошел до меня с опозданием. Я уже хотел задать вопрос, но он вдруг продолжил.

- У его способности был странный побочный эффект. Он мог выходить на связь с пустотой, когда она захочет, но точно так же могла и она вызывать его, и тогда он испытывал голод нечеловеческих размеров.

Он снова замолчал. Я ощущал всем телом, насколько трудно ему об этом говорить. Я хотел, действительно хотел его прервать и даже поднял руку.

- Не думаю, что кто-то знал другой путь его спасти. Человеческий организм не может перенести этот голод, только если не утолит его. Только я мог предложить… - он впервые запнулся. – Подходящее питание. Мисс Перегрин предупреждала меня, что так будет, что я не обладаю бесконечным запасом сил. Но я посчитал, что если он умрет без меня, я никогда, - он оборвал себя.

Мне было так стыдно и неловко слушать это, как если бы Эмма описала мне характер своих отношений с моим дедом. Он молчал, но я и не хотел знать больше. Во мне одновременно царило и восхищение, и огромное, громоздкое чувство вины.

- Прости, - произнес я, хотя не знал, за что извиняюсь.

- Он написал мне о тебе. В одном предложении за все семьдесят лет. Так что я, - он повел рукой в воздухе, - не удивлен. Хотя мне не хотелось бы пасть жертвой ваших чудесных портманских талантов. Но иной роли во всем этом дерьме мне не уготовано, - горько усмехнулся он. Я не стал спрашивать, о чем он. Мне было достаточно этой горечи, которая могла бы открыться и мне, если бы я подумал над тем, что происходит. Не думаю, что я умею контролировать пустоты, но этот эпизод значит, что это существо обо мне знает.

И сказать, что мне страшно – это ничего не сказать.

- Хватило же меня на семьдесят лет, - совсем тихо добавил Енох, и я не выдержал этого.

- Я не буду использовать тебя, - твердо произнес я, оказываясь над ним. Мне до боли нужно было смотреть в его глаза, чтобы убедиться, что он верит мне.

- Тогда ты умрешь. Потому что они могут выносить этот голод, а ты нет, - равнодушно пояснил мне Енох, отказываясь встречать мой взгляд. Мое отчаяние возросло одновременно с тем, как я сосредоточился на его изможденном лице. – Успокойся, Портман, мне нечего терять. Все равно ты уйдешь. Я бы ушел. Кто станет рисковать своей отличной, нормальной жизнью?

- Я не, - но его рука не дала мне договорить. Я послушно замолчал.

- Не лги. Как только ты увидишь ее, ты побежишь со всех ног, и никто тебя не осудит.

Ее. Пустоту. Мне снова стало нехорошо. Я вдохнул и выдохнул. Страх поселился во мне только с его словами. Страх не перед монстром, ведь я уже видел его однажды вживую и много раз в кошмарах. Страх оказаться бесполезным, даже если я останусь сражаться.

- Если бы у тебя был выбор, - начал я.

- Я сидел бы в чертовом атомном бункере, - немедленно оборвал меня Енох. Взгляд его темных глаз был пугающе серьезен. – Потому что я эгоистично дрожу над своей жизнью, пусть даже такой жалкой. Наверное, именно поэтому выбора мне никто и не дал.

Я хотел разубедить его в том, что он не трус. Трус не может отдавать себя, спасая другого, но я не знал, какими словами это выразить. Я лег на кровать рядом с ним, не понимая, почему после этого вечера он кажется мне еще более чужим и незнакомым, чем в это же утро. Он молчал, накрывшись одеялом.

Я вдруг подумал, что было бы, если бы Эйб Портман не был моим дедушкой и моим талантом было бы только шумно пукать классическими мелодиями. Всем было бы плевать на меня, на то, что я есть. Проецировал ли я себя на Еноха? Конечно. Было ли это ошибкой? Я не знаю до сих пор.