Гретхен

Но она ограничилась простым кивком и не стала отвлекать Флориана от зубрежки.

Все уроки подряд и все перемены он долбил латинские слова, а после зачета, который Флориан с большим трудом, но все же сдал, Гретхен не захотелось ему портить настроение – он был на седьмом небе от счастья, и лишать его этой радости показалось Гретхен все же жестоким. Она решила отложить объяснение на потом, когда они пойдут домой.

На отрезке пути от школьного крыльца до ворот Гретхен все-таки собралась с духом и сказала:

– Слушай, мне нужно с тобой поговорить!

Флориан безмятежно выслушал это сообщение. Но когда они вышли на улицу, там обнаружилась дискотечная простушка, которая стояла, прислонившись к припаркованной машине. На сей раз девица выбрала себе чуть более скромный наряд. Но тем не менее при виде нее многие ученики, выходившие из ворот школы, спотыкались. На ней были полосатые легинсы, которые безжалостно подчеркивали ее сверхпышные бедра. А верхнюю часть тела она украсила просторной размахайкой с оборками и рюшами.

– Чего это понадобилось тут этой хавронье? – пробормотал Флориан и собрался уже было дать задний ход. Судя по всему, он наметил себе путь к отступлению – через двор, физкультурный зал, мимо велосипедов, чтобы выйти с другой стороны школьного здания. Но Гретхен схватила его за руку и удержала.

– Девушка тебя, между прочим, ждет! – сказала она. – Ты же не оставишь ее тут стоять!

– Я ее сюда не приглашал! – процедил сквозь зубы Флориан.

– Ну ты все-таки мерзавец! – возмутилась Гретхен. – Сначала тискаться до посинения, а потом от ворот поворот!

Флориан вырвал руку и побежал назад в школу, чтобы выйти на улицу через черный ход.

Простушка несколько растерялась. Гретхен стало ее жалко. Она даже подумала, не подойти ли к ней – может быть, сказать ей что-нибудь ободряющее. Но, решив, что общие фразы вроде «да плюнь на все и разотри!» или «невелика потеря» в данном случае вряд ли помогут, Гретхен отказалась от этой идеи и побежала догонять Габриэлу. Вместе они направились в «Ваксельбергер», чтобы там, уже в компании с Икси, основательно пройтись насчет Флориана и ему подобных типов, которые с такой легкостью разбивают девичьи сердца.

Придя домой, Гретхен подвергла себя, как и собиралась, добровольной экзекуции: занялась с братом математикой. Гансик был не просто счастлив. Он был на седьмом небе от счастья. Они занимались и занимались, а ему все было мало! В какой-то момент он доверительно сообщил Гретхен:

– Может быть, я все-таки в пятницу сдам экзамен… Тогда на лето у меня останется один английский! И получатся не каникулы, а раздолье!

Вечером Гретхен никуда не пошла и провела все время перед телевизором. Всякий раз, когда звонил телефон, она вздрагивала – от страха, что это может быть Хинцель. Страхи ее были безосновательны: Хинцель не звонил.

Во вторник, на большой перемене, Гретхен сказала Флориану:

– Выйдем в коридор, мне нужно с тобой поговорить!

– Окей, – согласился Флориан и пошагал за Гретхен.

Гретхен не стала ходить вокруг да около.

– Флориан, я приняла окончательное решение. Я не поеду путешествовать по Европе! – объявила она.

Флориан не дал ей договорить.

– Ну не дури! – он приобнял Гретхен, не обращая внимания на дежурного учителя, профессора Хюбнера, который стоял всего в нескольких метрах от них. – Ты чего, в самом деле? Хавронья просто под руку мне подвернулась! Ничего серьезного! Она мне даром не нужна!

– Дело не в этом, – сказала Гретхен и высвободилась из объятий Флориана. – Просто мне хочется поехать в Грецию! Там есть один такой дом…

– Но я клянусь тебе! – перебил ее Флориан. – Эта лахудра совершенно не в моем вкусе! Мне на нее плевать!

Флориан был твердо уверен в том, что Гретхен рассердилась из-за простушки и теперь хочет его просто попугать. Гретхен всеми силами пыталась разубедить его и потратила на это все время до следующего звонка на урок. Только когда Гретхен рассказала, что договорилась ехать в Грецию вместе со своим соседом Конни, до Флориана наконец дошло, что Гретхен вовсе не устраивает сцену ревности, а говорит всерьез. В ответ он разразился проклятиями – ругался как последний грузчик и дошел до того, что даже обозвал Гретхен «подлой тварью, каких свет не видывал».

На следующем уроке – у них был английский – Флориан перекинул Гретхен записку. Там было написано: «Это твое последнее слово?» Гретхен прочитала послание, скомкала бумажку и кивнула Флориану. Через несколько минут она снова получила записку: «Если так, между нами всё кончено!»

«Всё» было подчеркнуто три раза.

Гретхен вырвала из блокнота листок и написала: «Что – всё?» Она сложила свое послание и перебросила его Флориану. Тот прочитал вопрос, в ярости вырвал из середины словарной тетради сдвоенный лист и что-то написал на нем. В этот момент сзади к нему приблизилась англичанка, но Флориан ничего не видел вокруг. В ту секунду, когда Флориан собрался уже свернуть бумажку, англичанка цапнула записку у него прямо из рук и громко прочитала, глумливо улыбаясь при этом: «Наша любовь, дубина!» Она покачала укоризненно головой и сказала: