Гретхен

В субботу вечером Гретхен отправилась в «Connection», на дискотеку. Она не слишком любила дискотечную жизнь. Музыка, которую там гоняли, казалась ей слишком громкой и не особо нравилась. Гретхен, под влиянием Хинцеля, стала большой любительницей джаза. Кроме того, безо всякого постороннего вмешательства она открыла для себя Моцарта. Поп и рок она переносила только в ограниченных количествах, а то, что выдавал диджей из «Connection», чаще всего выходило за рамки ее пристрастий. Выставлять себя напоказ было не в характере Гретхен. Крайне редко у нее возникала потребность вылезти на середину танцпола и выразить в движении свое душевное состояние. Чаще всего она стояла возле барной стойки, наблюдала за танцующими и время от времени обменивалась репликами с кем-нибудь из топтавшихся рядом – из-за трех усилителей, находившихся у самого бара, разговаривать нормально было практически невозможно, можно было только орать. Гретхен сама толком не понимала, почему она тем не менее каждую субботу направляет сюда свои стопы. Наверное, срабатывал стадный инстинкт. Все, кто не оседал в «Ваксельбергере», шли в «Connection». Но поскольку Гретхен и так каждый день проводила в «Ваксельбергере» немало времени, то на выходных она ради разнообразия выбирала дискотеку. К тому же ей не нравилось бывать в субботу-воскресенье в «Ваксельбергере». Икси в эти дни не работала, вместо нее клиентов обслуживал сам шеф. А он осыпал Гретхен дурацкими комплиментами.

В тот вечер Гретхен обнаружила в «Connection» и свою подругу Икси, которая, судя по всему, уже давно тут обреталась. Гретхен стояла в баре, потягивала теплую колу и смотрела на танцующую Икси. Та пребывала в прекрасном настроении, и вид у нее был абсолютно счастливый – она была явно на подъеме. Икси помахала ей рукой и послала воздушный поцелуй. Вскоре, вся взмокшая и запыхавшаяся, она подошла к Гретхен и заказала себе какой-то ядовито-зеленый коктейль с розовой пеной.

– Как делишки? – проорала Икси в ухо Гретхен.

Гретхен внимательно присмотрелась к Икси: что же так ее преобразило? Последние две недели на Икси без жалости смотреть было нельзя, такая она ходила несчастная и подавленная, а сегодня вся сияла и выглядела совершенно беззаботной! Еще вчера с ней невозможно было разговаривать. Она сидела, скрючившись, за стойкой в «Ваксельбергере», разглядывая в крошечное зеркальце прыщ на подбородке. Когда же Гретхен попыталась ее убедить, что это на все сто процентов обыкновенный безобидный прыщик, нисколько не похожий на те, какие можно увидеть на фотографиях ВИЧ-инфицированных в журналах, Икси только мрачно пробормотала:

– Твои бы слова да богу в уши!

Икси положила руку Гретхен на плечо и стала потягивать свой ядовито-зеленый коктейль через фиолетовую соломинку.

– Галоша – полный придурок! – прокричала она, отрываясь от коктейля. – Этот тип из Берлина, о котором ему рассказали пацаны, оказался совсем не тем, с которым хороводилась рыжая дурында Андреа. Она хороводилась совсем с другим, он теперь живет в Голландии, о нем пацаны ничего и знать-то не могли! – Икси опять припала к фиолетовой соломинке. – Вот такая песня! – Икси вся светилась от счастья. – Просто офигительно!

Гретхен и хотела бы порадоваться вместе с Икси, но не могла. Значит, вся эта история с берлинским хахалем «рыжей дурынды» оказалась ложной тревогой! Ну и хорошо! И все же, когда Гретхен представляла себе эту «амурную цепочку», которую замыкала Икси, ей становилось как-то не по себе. В обратной перспективе это выглядело так: Икси спала с Робертом, Роберт – с бессчетным количеством девиц, девицы, в свою очередь, с бессчетным количеством мужиков, а бессчетное количество мужиков… Логично предположить, что очередная «паника на „Титанике“» не за горами!