Грехи наших отцов

В ожидании заказа Тагген уже сжевал весь белый хлеб и принялся за черный, из муки грубого помола. Потянулся за масленкой к соседнему столику. Бёрье выжидал возможности вставить слово.

Это походило на поединок между Инго Юханссоном и великаном Эдом Сандерсом из Лос-Анджелеса, финал 1952 года в тяжелом весе. Инго уходил – отступал, пятился, вытанцовывал на месте. Хотел измотать Сандерса. Так они и топтались на ринге – ни единого удара за два раунда. Тогда Инго дисквалифицировали за пассивный бокс.

Уже был съеден стейк из лосятины, обед подходил к концу, а случая для Бёрье так и не представилось. Наконец, в самый разгар описания новых рудных месторождений, простиравшихся от Луоссы до Нукутусярви, он не выдержал.

– Послушай, – оборвал Таггена на полуслове, – мой отец…

Тагген замолчал и проверил свой мобильник.

– …Ты ведь старше меня, – продолжал Бёрье, – и уже боксировал в клубе, когда я только пришел. Ты знал его?.. Ну, я имею в виду, он ведь работал на твоего отца…

Тагген провел рукой по лицу.

– Ну твоему отцу тогда было за тридцать, – ответил он. – Я не водился с такими, поэтому… нет, я его не помню.

– Я тут поговорил с одним типом… Ларри Гран, из того же дома престарелых, что и Ниркин-Юсси. И он сказал, что отец был замешан в какой-то афере с продажей фальшивой валюты русской мафии. Якобы эта мафия его и застрелила. Там еще был этот, как его… Форслинд, что ли… В общем, звучит как бред сумасшедшего…

– Ну… не ты один ничего не знаешь о своем отце, – ответил Тагген.

Он отодвинул от себя тарелку и принялся возить по столу, переставляя местами, бокал, солонку и бутылку из-под светлого пива.

– Поверь мне, сыну Брусничного Короля, – продолжал Тагген. – Люди рассказывают много такого, что не очень-то хочется слушать. Сколько раз мне уже приходило в голову уехать отсюда и начать где-нибудь в другом месте… с нуля… Тогда здесь у нас был самый настоящий Дикий Запад. Думаю, все в клубе были замешаны в разных темных делишках, каждый по-своему. Так оно было – и всё.

– То есть Гран говорит правду?

Тагген пожал плечами.

– Мне было четырнадцать, когда твой отец пропал.

– Я хочу поговорить с твоим отцом, – сказал Бёрье Стрём. – Знаю, что его охраняет маленькая армия…

Тагген медленно покачал головой.

– Ему скоро девяносто. И здоровье, как ты понимаешь, не очень… Когда я с ним вижусь, он не выдерживает и десяти минут… И это не армия, – Тагген рассмеялся. – Жена да пара громил… так, для порядка. Так нужно. В округе полным-полно желающих ограбить одинокого пенсионера.

– Дай мне пять минут, – попросил Бёрье.

– Я не могу дать тебе и минуты. Наплюй на это, мой тебе совет.

– Ты-то сам так и сделал? – Бёрье перегнулся через стол. – Я имею в виду твоего отца. Взял и наплевал, и все?

– Насколько это было возможно.

Солонка и пивной бокал на столе поменялись местами.

Официанта вернулась, и Тагген рассчитался. При виде чаевых девушка расцвела:

– Ого! Спасибо!

Как только она повернулась к ним спиной, Тагген вернулся к прерванному разговору:

– Если б ты еще мог что-то сделать… – Он схватил куртку со спинки стула. – Подбросить тебя до отеля? Это не так далеко.

– Нет, всё в порядке. И спасибо за обед.

– Да-да, – пробурчал Тагген. – Не в последний раз, надеюсь.

– Ты мог бы, наверное, и сам спросить его, – настаивал Бёрье, когда они спускались к выходу. – Спроси, не хочет ли он со мной встретиться. Пять минут, и я могу приехать в любое время.

Теперь они стояли возле машины Таггена.

– Ты меня не понял, – сказал тот. – Не приезжай к нему. Дай слово, что не сделаешь этого.

Бёрье остался на парковке один и смотрел вслед машине. Становилось пасмурно. В воздухе пахло снегом.

Бёрье снова вспомнился титульный матч в Хельсингфорсе. После двух раундов судья поднял руку Сандерса. А Инго не получил даже серебряной медали, хотя и оказался вторым.

Бёрье охватило чувство беспомощности. Так хочется верить в честных бойцов!.. В соперников с открытым забралом и выложенными на стол козырями. Но власть не в наших руках, она далеко за пределами ринга. Она недостижима, это и заставляет нас постоянно сталкиваться лбами.

Бёрье позвонил Рагнхильд.

– Приезжай, – сказала она. – Выпьешь кофе, это кстати после обеда.

– Разве я не проклят? – попытался пошутить он.

– Ну проклят так проклят… – ответила Рагнхильд. – Все равно приезжай.

* * *

Анна-Мария Мелла сидела за столом в своем кабинете, когда ее взгляд упал на пакеты с матерчатыми ручками у стены. Анна-Мария закрыла дверь и достала новое платье. Ей захотелось удостовериться, что оно и в самом деле такое красивое, каким показалось в магазине. Или же она заплатила тысячу девятьсот крон за одно удовольствие примерять одежду в компании Йенни.

Мелла расстегнула брюки, так, что они упали до щиколоток, и сняла рубашку. Надела платье и только повернулась к зеркалу, как в дверь заглянула Соня с ресепшена.

– Ой, Анна-Мария… – воскликнула она. – Какая же ты красивая! Что за платье!

– Стоит целое состояние, – мрачно ответила Мелла. Подняла брюки и застегнула под платьем. – И где мне в нем красоваться, скажи на милость?

– Как где? На вечеринке у Ребекки.