Грехи купидона

Мне больше нравилось, когда я была единственным купидоном, но сейчас не самое подходящее время заявлять об этом.

– Мы здесь, чтобы увидеть Ронака.

Старейшина кивает.

– Так я и предположил.

Он роется в кармане своей мантии и достает ключ.

Силред берет его с почтительным кивком.

– Спасибо.

– Я сожалею о результате голосования, – говорит старейшина. – Хотя я все еще считаю, что ваша стая стала бы достойными старейшинами, я не удивлен, что вас не избрали.

Силред натянуто улыбается.

– Мы ожидали этого, старейшина.

– Да, хорошо. Пара-негенфинка и легко теряющий себя альфа – это не та стабильность, которая нужна совету старейшин.

Хвост Эверта сжимается вокруг моей талии, но я слишком сосредоточена на эхе слов старейшины, чтобы почувствовать это.

– Теряющий себя? – спрашиваю я.

Старейшина смотрит на меня, и тут его осеняет некое понимание.

– Вы не сказали ей? – недоверчиво спрашивает он у ребят.

– Спасибо, старейшина. Мы просто пойдем внутрь, если вы не против, – напряженным тоном говорит Силред.

Осознав свою оплошность, старейшина кивает.

– Удачи. Надеюсь, вы сможете его вытянуть.

Он поворачивается и уходит прочь, не сказав больше ни слова.

Я тянусь и сильно щипаю Эверта за черный хвост. Он удивленно ропщет.

– За что? – сварливо спрашивает он, потирая хвост, пока меня ведут в конец комнаты.

Там стоит страж-генфин, который почтительно склоняет голову перед ребятами, прежде чем открыть дверь и пропустить нас.

– Какого черта мы здесь делаем? И почему старейшина только что назвал Ронака «теряющим себя»? Мне надоело оставаться в неведении.

Конечно, в этот момент дверь закрывается за нами, и мы буквально остаемся в темноте. Как будто Вселенная смеется надо мной.

Я быстро моргаю, пытаясь дать глазам привыкнуть к внезапному отсутствию света в комнате. Я замираю, отказываясь сделать еще один шаг вперед. Я официально напугана. Это какой-то трюк? Неужели мои ребята… собираются отвернуться от меня, как это сделал Окот? Это все часть искусно продуманного плана, чтобы заманить меня в ловушку?

Я чувствую, как Силред подходит ко мне сзади, и вижу, как их тени перемещаются в темноте. Чья-то рука движется, пытаясь меня коснуться, я отталкиваю ее.

– Успокойся, вот так, – напевает вполголоса Силред. – Твое сердце вот-вот выскочит из груди.

– Что, во имя Стрелы Вечной любви, происходит? – спрашиваю я, моя грудь вздымается, пока я отступаю.

Я слышу рычание Эверта, и паника внутри усиливается.

– Она паникует, – говорит Силред.

– Я, твою мать, знаю, что она паникует! – рычит Эверт. – Вопрос в том, почему она паникует, находясь рядом с нами?

Я ударяюсь спиной о дверь и пытаюсь нашарить ручку, но понимаю, что ее нет. Я готова начать долбить по ней, но Силред зажигает фонарь и появляется пламя.

– Прости, я забыл, что ты не видишь в темноте, как мы. Мы должны держать это место в темноте, – объясняет он. – С нами ты в безопасности.

Силред и Эверт с любопытством смотрят на меня, и меня охватывает смущение.

– Я знаю, – говорю я, опуская руки, и стараюсь вести себя спокойно. – Я просто… боюсь темноты.

Эверт фыркает, явно не веря мне.

– Почему вы должны держать это место в темноте? Я не понимаю, – говорю я со вздохом, пытаясь оглядеть деревянное помещение.

В ответ Силред берет меня за руку и тянет вперед, пока мы не оказываемся в дальней комнате. Нет, это не комната, понимаю я, увидев укрепленные железные решетки за декоративными занавесками. Это камера.

Конечно, самая хорошая камера, которую я когда-либо видела. Чистая, большая, с удобной кроватью и туалетом. На полу даже постелен мягкий ковер. Но камера есть камера. И когда я останавливаюсь перед ней, я понимаю, почему они не хотели рассказывать мне о Ронаке.

Я распахиваю от шока рот, когда вижу внутри свою пару. Он стоит на коленях в углу комнаты, полностью поглощенный своим зверем. В этой форме не осталось и следа от Ронака. Он полностью стал зверем. Он сгорбился и хищно смотрит на меня, и это сразу же меня настораживает. Его клыки удлинились и впиваются в нижнюю губу, выпуская кровь, бесконтрольно стекающую вниз. Глаза чистого золотого цвета, в них сверкают звериные помыслы. Когти выпущены, они длиннее, чем я когда-либо видела, и загибаются вниз, оканчиваясь зловещими острыми кончиками. Его каштановые волосы и борода длиннее, чем когда мы виделись в последний раз, они неухоженные и торчат вокруг его и без того дикого лица. Он полностью обнажен, и его коричневый, похожий на львиный, хвост раздраженно дергается взад-вперед, а крылья плотно прижаты к спине.

Когда я делаю шаг к железным прутьям, он издает ужасающий рык, его губы растягиваются в усмешке, а зубы сверкают в полумраке.

Страх останавливает меня, и я сглатываю, не замечая, как глаза Ронака следят за движением моего горла.

– Что с ним случилось? – говорю я на выдохе.

– Иногда, когда альфа чувствует, что связь с парой исчезает, он звереет, – мягко объясняет Силред, его голос звучит как тихий шелест. – Когда ты ушла, мы почувствовали, что связь исчезла почти сразу. Но когда она не вернулась, мы подумали… – Силред прерывается, и меня пронзает боль.