Графиня Листаль

Марсель потребовал новаго следствия; никакое, самое ничтожное обстоятельство, не явилось в подтверждение слов обвиняемаго, и тем не менее, адвокат верил ему.

Обвинительный акт был составлен. День суда был назначен.

Обвиненнаго повезли в суд.

Он печально улыбнулся. Час жертвы настал. Он бросил взгляд на стены тюрьмы, думая, что он увидит их снова не раньше, как после своего осуждения.

Зала заседания была полна народа; многие сограждане Пьера явились в суд.

Общественное мнение было враждебно обвиненному. Самые снисходительные и расположенные к Пьеру, говорили, что он сумашедший, другие упрекали его, что он убил иностранца, что бросало тень на всю колонию и могло внушить опасения негоциантам других наций, которые пожелали бы устроить свои конторы в Гваделупе.

Во всех мнениях всегда участвует доля эгоизма.

Когда обвиненный проходил площадь между двумя рядами солдат, в толпе раздались яростные крики:

— Смерть вору! Смерть убийце!

Несчастный опустил голову и продолжал идти. Он слышал только одно слово: "вор", и это несправедливое оскорбление уничтожило его.

Он сел на скамье обвиненных. Его мысли были как–то неясны, он смотрел на все окружающее точно это до него нисколько не касалось. Он машинально считал число судей, потом присяжных. Напротив себя он видел прокурора, который глядел в свои заметки и, время от времени, глядел на подсудимаго.

Марсель сидел на скамье защитников; заметив равнодушный вид своего клиента, молодой человек не надеялся вырвать его из рук смерти. Он чувствовал, что один против всех, против всеобщаго предубеждения, против самаго обвиненнаго.

В публике большинство было равнодушно.

Приступили к допросу свидетелей. Это были люди, присутствовавшие при аресте Бланше и слышавшие его первыя признания.

Наконец, было произнесено имя Мэри Бланше.

Она встала… до тех пор она была закрыта непроницаемым вуалем, так что никто не мог узнать ее.

Она стояла, опустив голову и не обернулась в сторону мужа.

Боялась–ли она его взгляда, или почувствовала еще себя недостаточно сильной, чтобы устоять против этого последняго кризиса?…

Был прочитан обвинительный акт.

Он был не длинен.

Признавая тот факт, что в продолжение многих лет поведение обвиненнаго вполне безупречно, обвинительный акт напоминал, что он выражал желание быстро разбогатеть и завидовал положению людей, получавших богатство по праву рождения и наследства.

Затем говорилось об озабоченности, которую часто замечали в Бланше; он, казалось, с нетерпением ждал, когда будет принят товарищем в контору, где он занимался.

Каким образом эти сдержанныя желания могли зародить в обвиненном мысль о преступлении, это известно одному Богу. Но факт убийства несомненен.

Затем следовало сознание обвиненнаго, не оставлявшее ни малейшаго повода сомнению в его виновности.

Сначала Бланше отказался дать какое–либо обяснение, затем передумал, и после долгих колебаний, стал говорить, будто бы убитый имел преступныя сношения с его женой. Было очевидно, что эта система защиты, составленная уже много спустя после преступления, была основана на вопиющей лжи. Произведенное следствие вполне опровергло ее. Репутация жены Бланше была безукоризненна и было тяжело видеть, что обвиненный, для своей защиты, не отступил перед тем, чтобы взвести отвратительное преступление на свою жену.

Во время чтения обвинительнаго акта, Бланше смотрел на большой стол, стоявший перед судьями, на котором лежали вещественныя доказательства. Он видел одежду Стермана, рядом с нею пистолет, и, по странной игре воображения, ему казалось, что это платье оживлялось, а пистолет сам вкладывался ему в руку. Вся сцена оживала в его воображении.

Это был павильон, обитый голубой материей, освещенный висевшей с потолка лампой… он вбегал, как безумный, в полуоткрытую дверь… видел человека, стоявшаго на коленях… Мэри, с опущенной головой, целующую этого человека в голову… потом выстрел… потом падавший человек!

Начался допрос.

Пьер Бланше возвратился к ужасной действительности. Надо было отвечать.

Председатель говорил медленным, монотонным голосом, не имевшим ни малейшаго выражения.

Пьер Бланше сознался, что убил Эдуарда Стермана.

— Что вы имеете сказать в свою защиту? спросил председатель.

Пьер обернулся к Марселю и взглядом спрашивал его.

— Скажите правду, отвечал Марсель.

Тогда холодно, без гнева, и будучи убежден, что ему не поверят, Бланше разсказал все подробности сцены в павильоне.

Шепот недоверия пробежал по зале.

— И так, сказал председатель, вы утверждаете, будто бы несчастный Эдуард Стерман был любовником вашей жены?…

— Да, я утверждаю это…

— У вас было в руках письмо, которым он назначал ей свидание?

— Да, господин председатель.

— Что же сделалось с этим письмом?

— Я не знаю.

— Оно не было найдено в павильоне. Значит, надо предполагать, что ваша жена уничтожила его?

— Об этом я ничего не знаю.

— И вы не нашли у себя в доме ни одного письма Стермана к вашей жене?…

— Я даже не искал.