Графиня Листаль

Молодой человек хотел протестовать. Что я буду для вас? Любовница, ничто более как любовница…. Узы закона неразрывны и моя совесть не позволяет мне разбить всю вашу будущность, связав вас со мною. Благодарю вас, друг мой, за вашу любовь, которую вы доказываете таким блестящим образом…. но мой долг отказаться от этой жертвы.

— Нет, этого не будет! вскричал молодой человек; нет, потому что ты не будешь моей любовницей, но в глазах всех будешь моей женой, подругой, избранной моим сердцем. Мы уедем, я переменю фамилию, чтобы никто не мог найти наших следов… Я богат, и это богатство, которым я пренебрегаю для себя, я употреблю на то, чтобы создать для тебя жизнь полную счастия…

Тогда, весь предавшись своей страсти, Эдуард начал рисовать молодой женщине великолепную картину их будущаго счастия.

Мэри задумчиво слушала его. Эта отдаленная перспектива ослепляла и восхищала ее как волшебный сон. Эдуард между тем говорил все настоятельнее и настоятельнее.

— едем, повторял он, едем не теряя времени… Завтра сядем на корабль, через несколько дней мы будем в Мексике… будем свободны. О, Мэри, согласись! сделай меня одним своим словом счастливейшим из людей!

Мэри выпрямилась и взглянув прямо в лице молодому человеку, протянула ему руку.

— Я согласна! спокойно сказала она. Эдуард упал к ея ногам…

Между тем, в то время как Эдуард Стерман упивался любовью и надеждою на полное счастье, Пьер Бланше выходил из конторы торговаго дома, где он занимался. Он был утомлен и даже озабочен. Бывают дни, когда без всякой причины чувствуешь на сердце какую то тяжесть, точно предчувствие несчастия; но он думал о своей дорогой жене, которую увидит и улыбка которой быстро разсеет все тучи на его лице.

Бланше принадлежал к числу честных людей, которые ищут счастия только там, где его следует искать, т е. в труде и в радостях семейной жизни. Вся его жизнь заключалась в следующем: в желании приобрести уважение людей, у которых он работал, и привязанность жены. Конечно, как и у всякаго человека, у него были свои честолюбивыя мечты. Не отличаясь особенными, выходящими из ряда вон, способностями, он сумел своим ясным, практическим умом и прилежанием добиться себе порядочнаго места.

Все вполне доверяли ему. Он знал, что после нескольких лет усиленнаго труда сделается компаньоном того торговаго дома, в котором занимался и которому уже оказал несколько важных услуг. Его жалованье уже и теперь обезпечивало ему безбедное существование и, если только не случится ничего особеннаго, то будущее было обезпечено.

Все его заботы сосредоточивались на Мэри, которую он обожал и если сожаления примешивались к сознанию исполненнаго долга, то это потому, что он желал бы доставить той, которая носила его имя, более чем относительно ничтожное довольство, которым они пользовались.

Пьер жил в небольшом домике скромной наружности, пребывание в котором он старался всеми силами сделать приятнее для той, которая занимала все его мысли. Каждый раз, когда он мог располагать какой–нибудь суммой, как–бы ни была она ничтожна, он употреблял ее на приобретение тех ничтожных безделиц, которыя льстят взгляду, давая самой простой обстановке печать изящества.

Маленький сад окружал дом; в дни отдыха Пьер ухаживал за любимыми цветами своей жены, за теми, которыя напоминали ей места, где прошло ея детство. Что касается Мэри, то она принимала все эти услуги с равнодушной кротостью, неистощимость которой часто печалила Пьера. Он желал–бы, чтобы она выразила какое–нибудь желание чтобы иметь удовольствие удовлетворить его, но, никогда не жалуясь, она точно также, казалось, и не желала ничего; она принимала, но никогда не просила.

В эту субботу Пьер возвращался домой, утомленный трудными счетами, которые ему приходилось сводить; он думал о завтрашнем дне, который он проведет весь день с своей возлюбленной Мэри, он думал также о том, как будет счастлив, когда любовь их освятится рождением ребенка.

При этой мысли он чувствовал себя легче, живее и ускорял шаги, представляя в воображении поцелуй, которым встретит его жена. Подойдя к дому, он увидел, что в окне спальной горит лампа, желтоватый свет которой пробивался через занавесы.

Пьер открыл дверь….

Обыкновенно на этот шум Мэри поспешно сбегала с лестницы на встречу ему.

На этот раз, он нарочно громче захлопнул дверь и стал прислушиваться. Молчание!…

— Это странно! прошептал он. Не больна–ли она?

Одним скачком он вбежал на лестницу и вошел в спальню.

Комната была пуста. Лампа горела на столе.

— Где она может быть? думал Пьер. Вероятно в саду….

Он снова поспешно сошел вниз и вышел в сад. Мэри там не было.

Он начал звать ее.

— Мэри! Мэри!

Никто не отвечал….

Сердце его сжалось.

Но он преодолел необяснимое волнение, овладевшее им.

— По всей вероятности, подумал он, она пошла к какой–нибудь соседке…. она сейчас должна вернуться.

Вернувшись в дом, Пьер открыл окно и поглядел на пустую улицу. Ветер был свеж.

Через несколько минут он сел около постели. Перед ним стоял стол, на котором горела лампа. Прошел час. Мэри не возвращалась.