Граф Таррагона

– Атакуем по моей команде! – Филипп поднял вверх руку, выжидая момент, когда караван, огибая прибрежные холмы, должен был растянуться и стать удобной добычей. Рыцари и стрелки сгруппировались, ожидая команды командира. Де Леви повернул голову и обратился к одному из шведов. – Свен! Возьмешь треть рыцарей и атакуешь головных воинов! Посей панику и неразбериху! – Скандинав невозмутимо улыбнулся в ответ и поклонился – Филиппа поражала его невозмутимость и какая-то, до удивительности, холодность и немногословность. Рыцарь подозвал Гуннара и, когда тот подъехал, сказал, медленно проговаривая французские слова – швед с большим трудом понимал его язык. – Гуннар, берешь другую треть и атакуешь хвост колонны. – Филипп жестами помогал себе, буквально на пальцах показывая такому же молчаливому и словно окаменевшему шведу, что и как он и его воины должны делать во время атаки. Тот, даже не улыбнувшись, поклонился и, почесав затылок, что-то сказал на своем удивительном и странном языке.

Филипп бросил взгляд на Свена, который (о чудо!) на этот раз изобразил на лице некое подобие улыбки и перевел:

– Он ест сказат, что понимат вас милост…

– Вот, и, слава Богу… – выдохнул де Леви. – Я же с оставшимися ребятами буду маневрировать посередке… – рыцарь увидел, что караван стал растягиваться: головные всадники уже скрывались за грядой холмов, представляя прекрасный момент для нападения. Он жестом подозвал одного из испанцев, его звали Хуан. Кастилец славился тем, что прекрасно разбирался в цветах и особенностях флагов мусульман, умудряясь каким-то удивительным образом различать их по провинциям, городам и роду войск. – Дон Хуан, кто перед нами?

Хуан приподнялся на стременах и, присмотревшись, ответил. – Это, если я ничего не путаю, андалузцы. – Он еще раз посмотрел их флажки, трепетавшие на копьях. – Да, дон Робер, это андалузцы. Скорее всего, они отходят к Таррагону в надежде обжиться на новых землях…

Филипп удивленно посмотрел на него:

– С какой стати здесь оказались андалузцы? Это же возле Кастилии?

Хуан пожал плечами и ответил:

– Скорее всего, дон Робер, наш молодой кастильский король Альфонсо снова начал большую альгараду, вот они и потянусь в спокойные края…

– Вперед, сеньоры!!!.. – Филипп взмахнул рукой, отдавая приказ к началу атаки.

Рыцарская конница, разбившись на три отряда, атаковала караван, так удачно растянувшийся между холмами. Свен и его молодцы без единого выкрика (просто молодцы) сблизились с головой каравана и словно лавина, свалившись с вершины холма, смяли передовой отряд мусульман. Гуннар, тем временем, практически одновременно атаковал хвост каравана, лишая врагов путей к отступлению. Де Леви немного выдвинул свой отряд и, встав на верхушке среднего холма – с него открывался прекрасный вид на ход боя и, заодно, можно было увидеть приближение отрядов противника, если такие могли появиться. Его рыцарям тоже не терпелось поскорее вступить в бой с врагами, ведь каждый, чего греха таить, мечтал обогатиться, захватив как можно больше богатств, золота и пленников.

– Ребята, чуть погодите!.. – де Леви, стоя на стременах, всматривался в ход боя: Свен смял голову колонны и его воины, врубившись в ряды противника, прижавшегося к повозкам, уже вступили в рукопашную схватку, готовую перерасти в страшное избиение, ведь и Гуннар, гнавший мусульман от замыкающих повозок, создавал невообразимую панику в рядах противника. И вот, когда в центре давки вверх взметнулось высокое копье с золотисто-оранжевым мусульманским флагом и раздались призывные звуки труб, призывавших на подмогу всех, кто находился поблизости от места нападения, де Леви решился на атаку. Он поддал шпорами коня и, опустив копье, крикнул. – Вперед! По центру! Держать строй клином!..

Лавина конницы, выстроившись клином и разгоняясь на спуске с холма, врубилась в тесные ряды противника, пронзая его копьями и давя копытами боевых коней. Ржание лошадей, смешиваясь с криками и воплями противника, хрустом ломавшихся повозок и стонами раненых, наполнило холмы своей завораживающей музыкой битвы. Воины, словно завороженные, поддавшись этой зловеще-пьянящей музыке смерти, словно танцоры невообразимого боевого танца, кружились на тесном участке дороги, зажатой с двух сторон грядой холмов.

Сопротивление врага было смято, по чести сказать, его толком и не было, а та жалкая попытка кое-как сплотить и создать подобие обороны в центре каравана, так и осталась неосуществленной. Бой разбился на участки, в которых окруженные мусульмане, словно стадо блеющих овец, наполняя воздух криками, воплями, ужасом и неизбежностью смерти, с бессилием обреченных сопротивлялись наседавшим на них со всех сторон конным воинам де Леви.