Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

⁶ Братья Ивичевичи Иван Николаевич (1859—1879) и Игнатий Николаевич (1857—1879) — члены южного Исполнительного комитета, смертельно ранены в феврале 1879 г., во время вооруженного сопротивления при аресте в Киеве. Неизвестно, о ком из них здесь идет речь.

⁷ Оболешев Алексей Дмитриевич, арестованный под именем Сабурова, Михайлов Адриан Федорович — члены «Земли и воли» и близкий к организации доктор Веймар Орест Эдуардович судились по «процессу 11 -ти» С.-Петербургским военно-окружным судом 6 —14 мая 1880 г.

⁸ Черевин Петр Александрович (1837—1896) — после подчинения корпуса жандармов начальнику Верховной распорядительной комиссии исполнял должность шефа жандармов.

⁹ Члены «Земли и воли», судившиеся по «процессу 11-ти».

3

Еще о лисьем хвосте

Наши легальные собраты так усердно восторгались земным раем, насаждением которого занят граф Лорис-Меликов, что, наконец, сам граф решил выгнать их из рая.

Такого-то числа редакторы газет и журналов были приглашены к графу для выслушивания отеческого наставления¹. Наши собраты привыкли к подобным наставлениям. Они выслушивали их и от Макова, и от Григорьева, не говоря о периодических, канцелярски лаконических письменных приказаниях не писать о том, о сем, об этом, о короле прусском, о пирогах с сигом, о тетке Варваре, о тверди небесной, о гадах земных, в особенности о гадах.

Приглашения предстать пред светлые очи министра или начальника управления по делам печати практикуются сравнительно редко, но зато в этих торжественных случаях из-под перьев наших со-братов выхватываются уже не тетка Варвара или какой-нибудь единичный гад, а целые отделы литературы. Последнее приглашение состоялось на другой день после взрыва в Зимнем дворце, когда Григорьев наложил табу на: 1) народное образование, 2) политические отношения России к Германии и 3) крестьянские наделы и переселения².

Неудивительно, что редакция «Народной воли» не была до сих пор приглашена на эти собрания. Но мы надеялись, что граф Лорис-Ме-ликов, будучи либеральным чиновником, а также искоренив крамолу, пришлет нам пригласительную повестку. Мы ошиблись: нашего представителя не было в приемном покое графа. Получив поэтому сведения об отеческом наставлении графа из вторых рук, мы не можем передать содержание графской речи с полнотою и точностью, тем более желательными, что наши собраты, конечно, не расскажут публике, как их выгоняли из рая³.

Граф начал с того, чем он всегда начинает: помахал пушистым лисьим хвостом. Он сказал несколько слов о своем уважении к печати, оказавшей столько услуг при осуществлении реформаторских предначертаний нашего августейшего вождя. Но, продолжал граф, волновать общественное мнение намеками на необходимость конституции и земского собора или вообще какого-нибудь решительного шага печать отнюдь не должна. Ничего подобного не имеется в виду и не будет. Ему, графу, восторги печати тем неприятнее, что неосновательные надежды связываются с его именем. Граф готов сделать, что может, но он может немного. Он же объединил полицию и снарядил сенаторские ревизии, которые на месте узнают нужды населения; он возвратит земству его права, следующие ему по положению, предоставит печати критику правительственных мероприятий и избавит ее от административных кар, если только печать послушается его отеческого наставления и подобру-поздорову уберется из рая. Вот все, что граф может обещать.

«И за это спасибо», — подумали, вероятно, наши, привыкшие к благодарности, собраты: все-таки «критика» предоставляется, и, по крайней мере, с точностью обозначаются пределы свободного слова. Граф поспешил разочаровать редакторов. Переходя от общего к частному, он взял со стола номер газеты «Молва» и прочитал редактору ее, г. Полетике⁴, наставление по поводу какого-то фельетона, в котором заключаются непочтительные отзывы о попечителе одесского учебного округа. «У вас есть дети?» — спросил между прочим граф редактора. «Есть». — «Так как же вы не понимаете, что подобными статьями подрываете уважение к школьному начальству?» Взял граф другой номер «Молвы» и прочитал наставление по поводу передовой статьи о необходимости подчинить администрацию самоуправлению. «Вы ведь и сами не верите тому, что пишете», — закончил граф. «Ваше сиятельство, — возразил г. Полетика, — я не желаю выслушивать подобные упреки». Граф моментально спрятал свой лисий хвост и разинул волчий рот: «Как! — вскричал он. — Так я закрою вашу газету!» Г. Полетика с мужеством, которого мы, признаться, от него не ожидали, отвечал: «Ваше сиятельство, можете закрыть газету, можете подвергнуть ее какому угодно взысканию, но я повторяю, что не желаю слушать эти упреки». — «Наконец, я вам передаю высочайшее повеление, чтобы подобных статей больше не было», — замял граф щекотливый разговор и, уже не экзаменуя других редакторов поодиночке, отпустил их.

Подведем итоги:

1) Земной рай торжественно ликвидирован. По собственному признанию графа Лорис-Меликова, рай существует только личными его, графа, добрыми намерениями, но