Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

После ревизии Лорис-Меликов осмотрел самое помещение деван-ханэ, которое находилось тут же, рядом с канцелярией начальника округа. Там представлены были ему члены суда, состоявшего из почтенных и почетных беков и кадиев. Председателем суда по тогдашнему времени был сам начальник округа.

В делах ревизии, насколько помню, Михаил Тариелович провел дня два, но прожил у нас дня четыре. В последний день своего пребывания ему вздумалось осматривать горячие целебные (серные и др.) источники, находящиеся в 6 или 7 верстах от аула Ахты, по дороге к аулу Сумугул.

В этой интересной поездке добрый и любезный Лорис-Меликов не забыл про нас — меня и брата, успевших, в силу его внимания к нам, привязаться к нему со всем пылом наших юношеских чувств.

Мы были не плохие наездники (как почти все на Кавказе), и Михаил Тариелович всю дорогу шутил и балагурил с нами, пускался в скачку и хвалил нашу посадку и смелую езду.

— Недаром папа ваш кавалерист: научил и вас хорошо ездить, — сказал он нам после одной такой скачки.

Так как с нами были на всякий случай охотничьи ружья, то удалось в пути и поохотиться на горных куропаток, которых на Кавказе в то время было изобилие. Михаил Тариелович не принимал сам участия в этой охоте, а подстрекал и подзадоривал к ней нас.

Поездка на воды так сблизила нас с Лорис-Меликовым, что он пожелал, чтобы мы провожали его в день отъезда вместе с нашим отцом.

Любезность генерала очень льстила нам, и мой брат, приглянувшийся ему, почти безотлучно находился при нем в свободные от дел часы. Лорис постоянно таскал его с собою, угощал сластями и говорил про него:

— Это мой компатриот! Посмотрите, какой черный!.. И глаза-то у него черные... Настоящий армянин!..

Провожала Михаила Тариеловича громадная кавалькада, состоявшая из 400—500 всадников. В ней участвовали: весь наличный персонал администрации: начальник округа, его помощник, адъютант, окружный врач, затем батальонный командир с адъютантом, все члены деван-ханэ, все наибы, ханы и беки, — как собственно ахтинс-кие, так и съехавшиеся из других аулов округа, — весь конвой, в числе 70 нукеров, с своим национальным оркестром — зурною — и с своим начальником Измаилом-башчи во главе, и в заключение всего — масса добровольных джигитов, жителей Ахты и соседних аулов, явившихся провожатыми как ради почета, так и из любопытства... Кто не знает, как падок восточный люд и особенно горцы до всех таких почетных встреч и проводов, а тем более в подобных исключительных случаях, где дело касалось их главного начальника...

Михаил Тариелович, как сообщил мне потом отец, вовсе не думал заезжать в аул Мескенджи, лежащий несколько в стороне, но, прослушав легенду и узнав только теперь, что мескенджинцы шииты, следовательно, совершенно обособлены от остальных жителей округа, выразил желание посетить этот аул.

Как только об этом стало известно, в Мескенджи вихрем понесся нарочный предупредить кого следовало — юзбаша (старшину) и других властей, что к ним в аул едет начальник Дагестана. Но такое предупреждение оказалось скоро излишним: из аула ехали навстречу нам и юзбаш, и беки, и разные почетные лица с приглашением к Лорис-Меликову почтить своим посещением Мескенджи, жители которого хотят-де видеть своего главного начальника и ожидают его с нетерпением... и любопытством, добавлю я от себя, ибо нет в мире народа любопытнее кавказских горцев...

* ^{627 627}

Оказалось, что гостеприимный юзбаш не ударил лицом в грязь и на всякий случай с утра раннего распорядился готовить к полудню обед, достойный высокого гостя.

Аорис-Меликов, вовсе не предполагавший быть в Мескенджи, был очень удивлен, когда мескенджинский юзбаш, встретив его во главе своего народа, поднес ему хлеб-соль⁶²⁷ на медном вылуженном блюде, а затем просил принять скромную трапезу в его доме.

Отказаться было, разумеется, неудобно, дабы не обидеть в лице хозяина всех жителей Мескенджи, и Лорис-Меликов, пошутив с отцом моим и окружающими насчет вечных й повсеместных кормежек гостеприимных кавказцев, вынужден был слезть с коня и войти в дом старшины.

Там на подобающей кунацкой⁶²⁸, устланной коврами и обложенной по стенам мягкими подушками в канаусовых чехлах, где все рассаживались прямо на полу, по-восточному, тотчас подан был обед, состоявший из всевозможных восточных блюд, среди которых первое место, и по значению своему, и по самому виду, занимал, конечно, пилав. Он, как всегда у азиатов, подан был под особым шлемообразным металлическим колпаком, хорошо вылуженным и еще лучше вычищенным.

Накормленный перед выездом своим в нашем доме завтраком, М.Т. только из приличия, дабы не обидеть хозяина, отведал пилава, аппетитно возвышавшегося перед ним на блюде целою пирамидой...

Побеседовав затем на татарском языке, которым свободно владел, с хозяином и окружающими его беками и наибами на соответствующие случаю темы, он довольно скоро распрощался с юзбашем, благодаря его за гостеприимство.