Граф божьей милостью

– Едва нашел вас, сир… – в комнату ввалился вовсю благоухающий перегаром Логан. – Все готово к отправлению… – скотт повел взглядом по комнате, а потом уставился на шевалье. – А этому щенку от вас чего надо?

– На поединок меня вызывает… – спокойно объяснил я.

– Кто? Этот? – шотландец презрительно осклабил похмельную рожу.

– Что вы себе позволяете! – гордо вздернул нос Тараскон. – Я…

– Ты уже труп, дурачок! – рявкнул Логан прямо ему в лицо. – Сир, дозвольте я ему яйца отчекрыжу…

– Тихо, тихо, братец Тук, – я остановил разбушевавшегося шотландца. – Давай сначала дадим молодому человеку возможность извиниться.

– Извиниться? – возмущенно заорал Тараскон. – Да никогда! Поединок! Сначала с вами, а потом с этим господином!

– В таком случае, прошу за мной… – я встал и пошел к двери. – И учтите, как вызываемый, я выбираю оружие, а вы, как вызвавший меня, обязаны испросить разрешения на поединок у его величества. А буде такового не поступит, мы будем обязаны покинуть пределы дворца, потому что не пристало порочить самовольной схваткой государевы покои…

Но едва спустились в сад, как наткнулись на самого Феба, в сопровождении его чернокожего гиганта, сержанта Эрасуны и амхарцев. Видимо кто-то из придворных уже стуканул по инстанции.

– Потрудитесь объясниться, – бросил Феб, холодно смотря на шевалье Тараскона.

– Я вызвал этого господина! – отчеканил парень. – И прошу вашего разрешения на поединок, ваше величество.

– По какой причине?

– Это мое дело! – гордо заявил Тараскон.

– Раз так… – по лицу Франциска пробежала едва уловимая улыбка. – Мы даем вам разрешение. Эрасуна…

Сержант с готовностью шагнул вперед.

– Да, ваше величество?

– Вы будете распорядителем.

– Как прикажете, ваше величество… – Эрасуна со всей дури шарахнул кулаком себя по груди.

Сержант свое дело знал назубок. Отчеканив необходимые формулировки и задав обязательные вопросы, он отдал команду готовиться к схватке.

Когда Логан стягивал с меня колет, к нам подошел Феб.

– Что случилось?

Я пожал плечами.

– Дурачок, приревновал меня к твоей мамаше. Причем абсолютно без причины. Ворвался, когда мы разговаривали, нагрубил и все такое.

– А вы разговаривали? – в голосе Феба проскочила льдинка. – Когда?

– Сегодня утром. Если вкратце, я трахнул ее статс-даму, но как дальше выяснилось, меня к ней просто заманили, чтобы без огласки поговорить. Все в стиле твоей маман.

– И о чем разговаривали?

– Увы, не могу сказать, – твердо ответил я. – Так как обещал не раскрывать сути беседы. Хотя… кое-какие слова Мадлен передам. Она сказала, цитирую дословно: «При случае, намекните сыну, что я принимаю его таким, как он есть. И пусть он не ждет от меня предательства…»

– Ой ли? – Франциск недоверчиво прищурился.

– Мое дело передать, а ты решай сам. Но мне показалось, что она говорила искренне. Хотя… с твоей мамашей ни в чем нельзя быть уверенным.

– Ладно, позже разберемся, – Феб с сомнением покачал головой. – Только не убивай щенка. Так, попорть ему шкурку и все.

– С чего бы это вдруг ты стал таким добреньким?

Франциск хмыкнул.

– От этого, я уже знаю, чего ждать, а нового фаворита, который очень скоро появится, уж будь уверен, придется заново просчитывать. И не факт, что он будет лучше, чем этот.

– Ну ты и жук, Франциск Гастоныч.

– Не я такой, жизнь такая… – лицемерно вздохнул Феб.

– Хорошо… – я вытащил эспаду из ножен и разминаясь сделал несколько веерных махов. – По просьбам заинтересованных сторон смертоубийство отменяется. Да-да, между прочим, оная дама Мадлен, тоже просила парню яйца не отрезать. Так что ваши желания совпали.

– Готовы? – выкрикнул Эрасуна. – Сходитесь, господа.

Описывать поединок не нужды, ничего особо интересного в нем не произошло. Тараскон имел некоторое представление о владении мечом, честно говоря, весьма посредственное, но отличился в первую очередь своей стойкостью. Мальчишку пришлось трижды пырнуть, прежде чем он лег. Далее оный фаворит совершенно искренне раскаялся, получил прощение, и был препровождён амхарцами к лекарю.

Мадлен наблюдала за нами из окна. А после того, как все закончилось, одна из ее фрейлин украдкой передала мне золотой перстень со здоровенным изумрудом и с надушенным платочком. Взял, конечно, почему не взять.

Далее, после очередного разговора с Франциском, мне представили обещанного легиста. И как только я его увидел, сразу понял, почему Феб улыбался, когда о нем говорил.

Правоведа я представлял собой сухеньким очкариком с въедливой физиономией, но доктор права Деннис де Брасье оказался шкафообразным верзилой с обширной жизнерадостной мордой. Могучая бычья шея, широченные плечи, бочкообразная грудь, черт, да у него только одна рука в бицепсе равнялась толщиной с моим бедром. На что боженька не обидел статью братца Тука, но этот был куда как здоровее. Причем, как я подметил, его могучесть, помимо природного происхождения, являлась еще результатом упорных спортивных упражнений. У меня глаз наметанный.