Граф божьей милостью

Приняв поклоны и представления, я уселся в кресло. Шевальер немедля меня представила и сделала акцент, что как гранд-адмирал флота Наварры, я курирую всю оборону территориальных образований на побережье и могу спрашивать с них по-взрослому, по полной программе. То бишь, казнить или миловать.

Все прониклись и на меня уставились, надо понимать, ожидая решающего вердикта по способу умерществления гостей. Аиноа делала вид, что она тут не причем. Скорей всего наш разговор с ней она еще не озвучила.

Я немного помолчал, а потом спокойно сказал:

– Господа, я ничуть не сомневаюсь в вашей доблести, мужестве и верности короне. И одобряю намерения дать отпор франкам, буде оные осмелятся проявить какие-недружественные действия. Однако, нападать первыми будет совершенно неразумным, ибо подобное решение будет расценено, как прямое объявление войны и развяжет руки руа Луи. Вы возьмете на себя смелость совершить такой шаг без одобрения короля?

Враз помрачневшие рожи наглядно засвидетельствовали о том, что желающих нет.

Я сделал длинную паузу, давая местным прочувствовать момент, а потом, подпустив в голос металла заговорил:

– Но все это не повод для того, чтобы не быть готовыми встретить франков. Кстати, где там их главный?

По лицу шевальер пробежала едва заметная усмешка.

– Сначала он хотел, чтобы наши представители прибыли к нему. Но когда мы пригрозили стрелять по нефам из требушетов, все-таки согласился отправиться сам, – Аиноа безразлично пожала плечами. – Потом отказывался ехать в шато на телеге. А после того, как местные торговцы не продали ему лошадь, пошел пешком…

Городские начальнички тут же мстительно осклабились. Я тоже не сдержал улыбки. Ай да шевальер, опустила человечка Паука ниже плинтуса. Лошадок у франков с собой нет, потому что морем их очень опасно перевозить, а если главный у гостей дворянин или тем более рыцарского звания, то в телеге ему передвигаться западло, лучше уж пешком. Ну что тут скажешь, молодцы.

– Пусть идет… – я одобрительно кивнул и перевел взгляд на сибурских начальников. – Итак, предлагаю вам доложить о всех наличных силах и мобилизационном потенциале. А также отчитаться о выполнении задач по укреплению обороны города, поставленных вам его королевским величеством Франциском первым этого имени, во время его пребывания в Сибуре. А назавтра, я назначаю инспекцию на местах.

Рехидоры с алькайдом и алькальдом резко помрачнели, а вот дойч с валлийцем – совсем наоборот – воспряли, при этом мстительно поглядывая на городских.

Ага… все понятно, наблюдается явный конфликт интересов. Ну что же, сейчас разберемся.

– Дон Оуэн, первым я заслушаю вас…

Очень ожидаемо, лучше всего с поставленными задачами справились дойч и валлиец. Башня на мысе Сокоа, в которой Феб планировал организовать картографическую школу и за реконструкцию, которой, отвечал дон Оуэн, уже практически была достроена, на ней даже успели оборудовать артиллерийскую четырехорудийную площадку с тремя двадцатичетырёхфунтовыми орудиями. Штайнмайер доложился об изготовлении еще шести таких пушек, но вот доставить их в город из Эрбура, где находилось литейное производство он пока не успел. Набрать и обучить расчеты – тоже. По объективным причинам, прямо связанным с управленцами Сибура.

А по завершению докладов дойч и валлиец дружно наябедничали, что городские власти всячески саботируют их работу. Как я понял, без особых причин, чисто из гонора к чужакам. Впрочем, как позже выяснилось, поначалу Штримаер и Оуэн сами несколько свысока отнеслись к местным, вот и получили в ответ. Как я уже говорил, южане народец гонористый, понаехавших не жалуют от слова совсем.

С наличными воинскими силами дело обстояло вполне сносно, город мог выставить прямо сейчас триста солдат, в том числе сотню тяжеловооруженных, и в течении суток собрать еще столько же. А вот поставленные Фебом задачи рехидоры практически завалили. Из четырех запланированных позиций для требушетов на скалах вокруг бухты были организованы всего две. Помимо этого, хватало и других провинностей. О содействии в организации морской базы в бухте Сен-Жак де Люз, и постройки второго форта на северном мысу бухты, я даже не говорю. Там вообще конь не топтался.

Попытка отговориться запутанностью и сложностью местных фуэрос, то есть законов, а также их противоречием с уставом коммодории, благополучно провалилась.

Разбор полетов был кратким, но драл я местных в особо извращенной форме и выделил им месяц на исправление недостатков, в противном случае пообещался в красках расписать королю о творящемся безобразии. Этого хватило, чтобы сибурцы прониклись до мозга костей. Отчитав, я их прогнал, оставив при себе только дона Оуэна и шевальер Аиноа.

А потом прибыл франк. А точнее цельный опоясанный рыцарь, сеньор и барон, в сопровождении двух оруженосцев и такого же количества пажей. Причем, такой же бастард, как и я. Герб на коттах его свиты был наискосок перечеркнут красной полосой.

Сказать, что он был в ярости, значит ничего не сказать.

Ну да, понимаю, прошагать в доспехах половину лиги по крутой дороге – это вам не это.