Ни одна эпоха мировой истории не была связана со столь большим и быстрым расходом человеческого, или, если можно так выразиться, этнического материала, как эпоха Великого переселения народов. Возможно, славяне обязаны своей силой во многом тому, что почти не участвовали в этой кровавой войне всех против всех, в этой кажущейся порой беззаботной и даже бесцельной смене ареалов. Их время пришло несколько позднее – в конце правления Юстиниана I Великого.
У италиков и романизированных подданных двуединой Римской империи не было иного выбора. Как жители главного места действия, они попали в жернова истории. И лишь германцы с воодушевлением и неиссякаемым желанием «побольше есть, побольше пить, побольше драться», бросались в бесчисленные битвы между переселяющимися народами, сотрясавшие, заливавшие кровью и удобрявшие человеческой плотью всю Европу к югу от реки Мена[486] с 270 г. по Р. Х. до конца VI в.
Выдающиеся деятели этого века бесконечных схваток, выделяющиеся на их кровавом фоне и возвышающиеся над ними, не были окружены полным мраком неизвестности. Их происхождение не было совершенно «темным», как нередко происхождение узурпаторов последующих столетий. Но, с другой стороны, их возносила на престол не «легитимность», не «законный брак» венценосных родителей, не слепой автоматизм передачи власти по наследству, «одарившей» Рим самыми слабыми императорами за всю его долгую историю. Знатные герои этого столетия очень скоро погибли бы, не обладай они куда большим запасом ума, силы и мужества, чем многие «высокородные» и «легитимные» кретины. Эти люди обладали наилучшими исходными позициями, какие только можно было себе представить. По отцу они происходили из призванных властвовать родов. Так что в младенчестве, когда всякая кормилица, всякий придворный евнух (римское влияние давало себя знать и у «варваров») могли бы устранить их, несмышленышей хранила мощная длань отца и владыки. Матери же их могли быть рабынями (как в случае Гейзериха), наложницами (как в случае Аттилы) или просто царскими возлюбленными – как, например, прекрасная Эливира (Эрелеува, Эрелиева), родившая Тиудимиру в 454 г. сына Теодориха.
Никто особо не интересовался знатностью и вообще происхождением этих так называемых «жен левой руки», «младших жен» или «полюбовниц». Положение, занимаемое этими избранницами судьбы, определялось совсем иными факторами – красотой, темпераментом, телосложением и другими чисто женскими достоинствами. Так и происходило смешение народов, столь часто приводившее к весьма удачным комбинациям свойств родителей с особым упорством, стойкостью и неутомимой силой, необходимыми для успешной борьбы за выживание. Гейзерих, вероятно, унаследовал от матери иранскую или кавказскую кровь. Родителями Одоакра были гунн Эдекон (Эдика), советник Аттилы, и неизвестная нам по имени рабыня, происходившая, однако, из знатного скирского рода. Мундзук (Мундиух), отец Аттилы, набрал себе целый гарем из иноземок, захваченных им в бурные годы «наездов» на «ромеев» и германцев и следовавших за ним в целом караване из кибиток. Мать Теодориха, Эливира, вероятно, тоже не была германкой, а скорее пригожей полонянкой из числа захваченной готами «двуногой добычи» в те годы, когда остготы и гунны плечом к плечу жгли, грабили и убивали в греко-римских областях, прежде всего – на нынешних Балканах.
В восьмилетнем возрасте, Теодорих был отправлен заложником в Константинополь. При царьградском дворе готский царевич, проведший в Новом Риме 10 лет, получил изысканное воспитание. Там повторился процесс, уже принесший плоды, когда он начался несколькими десятилетиями ранее. Готский епископ Вульфила, глава осевших у «ромеев» мирных