Готы

Оглядываясь сегодня вокруг себя, мы считаем совершенно естественным, что важные события становятся с быстротой молнии известны всему миру, что их повсюду комментируют, что они находят отражение в публицистике самых отдаленных стран и, конечно, во всемирной паутине Интернета. Тем удивительнее вселенский отклик на взятие Ветхого Рима Аларихом в микрокосмосе агонизирующей Римской империи. Насколько сильно затронутым падением «Вечного Города» почувствовал себя каждый римский гражданин (а таковыми стали со времен эдикта Каракаллы все свободные жители «мировой» империи), способный и призванный мыслить, писать, учить и проповедовать! Никто не отмалчивался – кроме одного-единственного человека, с которого все, собственно говоря, и началось, который, поначалу терзаемый сомнениями, нерешительно, подстрекаемый агентами… нет-нет, не Коминтерна, а Константинополя, все-таки почти через силу заставил себя стать завоевателем Ветхого Рима – ровно через 800 лет после галла Бренна. Аларих, завоеватель «центра мира», о котором мы, после падения Первого Рима, больше не слышим и мало что знаем, в разгар августовской жары ушел со своими войсками в Южную Италию. Тяжело нагруженные добычей, захваченной в Святом Городе, воины вестготского царя и римского военного магистра, вероятно, предпочли бы идти не на юг, а на север. Возвратиться домой, в родной Норик, где могли бы украсить захваченными ожерельями, браслетами и кольцами шеи, запястья и пальцы рук своих супруг, сестер и дочерей и отдохнуть от ратных трудов у семейного очага. Но мир с западной половиной империи еще не был заключен. Еще пыжился за стенами Равенны юнец в императорской порфире, игравший сам с собой, миром и Римом, а точнее, Римами – как городами на Тибре и Босфоре, так и упомянутым выше петухом.

Кстати говоря, в том же 410 г. бессовестный младщий сын Феодосия I равнодушно отказал в помощи своим подданным, прибывшим из римской Британии, опустошаемой северными «варварами», официально лишив их своего покровительства и бросив на произвол судьбы (римские легионы были выведены с северных островов еще раньше).

Как это ни смешно, чахлый и изнеженный Гонорий пережил крепкого, словно дуб, Алариха. По непостижимой иронии судьбы, равеннский выродок, и глазом не моргнув, без всякой надобности вдруг пожертвовавший Римом, еще некоторое время фигурировал в анналах мировой истории, т. е. коптил небо (как выражались наши предки). Алариха же в жарком воздухе Калабрии постигла смерть, возможно, от заразы, подхваченной им в зачумленном городе на Тибре, если к его гибели не приложила руку коварная Галла Плацидия, обворожительная полонянка императорских кровей, самая ценная часть его добычи, добавив готу что-нибудь в еду или в питье во время ужина в интимной обстановке. Никто этого не знает. Останки римского военного магистра и вестготского царя, умершего под городом Консенцией[466], до сих пор так и не найдены, поскольку готы, силами своих многочисленных пленных, отвели течение реки Бузента[467], погребли Алариха на дне реки, а потом снова вернули реку в ее прежнее русло.

Чтобы никто не мог узнать места последнего упокоения славнейшего отпрыска рода Балтов, пленные, отводившие реку и рывшие могилу, были перебиты (так же, если верить Иордану, впоследствии поступили с рабами, предавшими земле «царя-батюшку» Аттилу, разве что дело обошлось без отвода реки). Скорее всего, Аларих умер в возрасте 46 или 47 лет. То, что готы погребли своего царя вместе с большой (а то – большей) частью взятой им у римлян добычи, – не более, чем красивая легенда. Хоть римляне и прославились своей алчностью и «проклятой жаждой золота», Аларих отобрал у них так много этого золота, что можно не сомневаться: он и его братья по оружию не хуже римлян ценили благородные металлы. Через много лет Галла Плацидия залилась краской при виде прошедших через много рук монет и самоцветов, награбленных готами в Риме, которые были поднесены ей на венчании (интересно бы знать, по какому обряду?) с преемником Алариха – Адольфом-Атаульфом – в качестве свадебного подарка готскими юношами в шелковых одеждах (конечно же, тоже награбленных готами в Риме). Только вот вопрос: покраснела ли дочь Феодосия Великого от гнева на готов за то давнее злодеяние или же при воспоминании об овладевшем ею великом царе готов, не прожившем после этого и нескольких недель? Поскольку Аларих умер, не оставив после себя достойных царской власти кровных наследников, царем вестготов стал его шурин и испытанный соратник Атаульф.

3. ИТАЛИЙСКОЕ ЦАРСТВО ОСТГОТОВ