Готы

Поскольку Сальвиану было суждено стать свидетелем еще и захватов Первого Рима вандалами, затем – и остготами, он впоследствии, возможно, изменил свое мнение о недостаточности небесной кары, постигшей грешных римлян. Ведь в пору захвата Рима Аларихом Сальвиану было всего 20 лет от роду. Тем не менее уже тогда он истолковал это событие так, что положил начало утверждению в богословии и философии совершенно нового, иного, чем прежде, представления о Риме, увенчанного идеей Августина о бессмертном, вечном Граде Божием, призванном заменить собой утраченный навеки «Град Земной», «Царство Земное» – христианскую Римскую империю.

Эта мысль утверждалась медленно, постепенно, из сравнения того, что произошло в 410 г. с Римом, с библейскими притчами. Рим из города-государства превращается в нечто подобное не просто живому, но человеческому существу:

«Праведными названы те, кто называется так по некоей человеческой мере, из-за того общения, в котором они безропотно живут среди людей, – то таких в Риме много, и ради них Бог пощадил город, и многим удалось спастись; но и тех, кто умер, Бог пощадил. Ибо те, кто умер в добром житии и истинной праведности, во благой вере – разве не избавились от тягости человеческих дел и не пришли к божественным прохладным обителям? Они умерли после скорбей, как тот бедняк при дверях богача. “Но они голодали!” И он голодал. “Они страдали от ран!” И он страдал, и даже, может быть, их меньше лизали собаки. “Они умерли!” И он умер, но послушай, что его ожидало в конце: Случилось умереть, – говорит Евангелие, – тому бедняку, и отнесли его ангелы на лоно Авраамово[465]» («Слово о разорении города Рима»).

Кажется, что Рим в устах и под пером Августина вот-вот превратится во второй, небесный, Иерусалим. Или, точнее – в первый. Если, забыв об «Апокалипсисе», считать, как многие (к примеру, Герман Шрайбер), что Иерусалим Небесный был измышлением крестоносцев, не способных войти в упорно обороняемый Иерусалим Земной. «Рим, град святого Петра, сначала преодолел подступившую к нему чуму; этот город, ставший для мира прославленным главным местопребыванием блюстителя пастырской должности (т. е. папы римского. – В.А.), силою веры, обладает всем, что он не завоевал силой оружия». Так писал живший в Галлии Проспер Тирон (Аквитанский), умерший после 455 г. и, соответственно, подобно Сальвиану, бывший свидетелем походов на Ветхий Рим вестготов Алариха, вандалов Гейзериха и остготов Теодориха, а также нашествия Аттилы на Галлию и «битвы народов» на Каталаунских полях. Как верный ученик и сторонник блаженного Августина, Проспер утверждал с однозначностью, приличествующей скорее не священнослужителю, а светскому политику-полемисту: «Мы верим, что распространение Римской державы было предусмотрено Божественным Провидением. Народы, призванные к единству Тела Христова, должны были прежде быть объединены в правовом отношении в одну державу, хотя Милость Христа не удовлетоворилась тем, чтобы иметь те же границы, что и Рим… И все же Рим благодаря первенству апостольского священства добился, как твердыня веры, большего авторитета, чем как средоточие светской власти».

Следовательно, то, что было создано на протяжении 700 лет языческой завоевательной и властной политики, было заранее предопределено Высшей Волей в Предвечном Совете, дабы придать наконец блеск и могущество Новому Риму. А языческому Риму надлежало умереть, дабы, словно Феникс из пепла, воскреснуть в новом, еще большем, небывалом прежде блеске и величии.