Готы

И, ненавистную кровь вожделея впивать, ратоборец
Сквозь многочисленных риз и металлом телег отягченных
Путь прочищает, и груды сребра, убийства алкая,
С презренным купно он топчет добром; дороже и злата
Кровь здесь была; не щадя небреженныя выгоды, всюду
Сонмища буйственны, меч обнажа, утоляли враждебность.
И червленый убор[434], и Валента, огнем истребленна,
Сбруи, и тяжки кратеры, в плачевном добыты Аргосе,
И изваянья дышащи, в огне похищенны коринфском,
Враг лукавый поверг пред стопы грядущия рати[435] —
Втуне: зловещая бо не склонила корысть их помедлить,
Токмо на праведный гнев подстрекнула их скорбная память.
Се, плененну толпу ограждает железо, и люди
Разноязыкие, те, кого увлек неприятель
В рабство, господ наконец истреблением быв искупленны,
С лаской спешат впечатлеть на десницах кровавых лобзанья[436].

(Клавдиан)

Сообщая о захвате готского обоза Стилихоном Клавдиан, между прочим, замечает, что слух Алариха был поражен «завываниями» его супруги, связанными как с утратой ею имущества, так и тем, что сама она попала в плен:

Кая тебе тут, Аларик, печаль, погубленны как Марсом
Все богатства, твой скарб, от корыстей сбиравшийся долго,
Как поразило твой слух твоея завыванье супруги,
Той супруги, что, неодолиму доверяся мужу,
От матерей авзонийских себе монист самоцветных,
Римских обресть гордовыйных рабынь домогалась, безумна[437].

Ясно лишь одно: «римляне», т. е., если верить клавдианову панегирику Стилихону, – колхи[438], иберы[439], армяне, мидийцы, индийцы (?!), «саки» (скифы), «роданские (галльские. – В.А.) когорты», гунны и аланы – завладели готским обозом. Ибо, несомненно, именно обоз был самой вожделенной целью «западноримских» воинов Стилихона. Ведь в обозе находилось все добро, награбленное воинством Алариха по пути из Эпира до Пада, – добро, о захвате которого воины Стилихона не могли бы и мечтать в обычных обстоятельствах, поскольку это было имущество римских граждан из Далматии и Венетии (включая, если верить Клавдиану, даже сокровища разбитого готами Фритигерна и погибшего под Адрианополем августа Востока Валента). Не вызывает особых сомнений и сообщение Клавдиана об освобождении захваченной готами «двуногой добычи»: известно, как готы ценили «челядь». Каждая битва давала рабам возможность обрести свободу, даже если речь шла, в том или ином конкретном случае, лишь об облегчении рабам возможности бежать в сумятице сражения.