Готы

Готы дошли из Эпира до Таврина[428], совершив свое собственное «малое переселение народов». В непрерывных боях они прошли сотни километров по разоряемым, разграбляемым ими древнеримским имперским территориям. Это был тревожный сигнал и потому дерзких пришельцев надо было проучить во что бы то ни стало, да так, чтобы нанесенное им поражение стало столь же впечатляющим, как их грабительский глубокий рейд по исконным землям Римской империи. 6 апреля 402 г., в светлый день Христова Воскресения, две армии сошлись. Стилихон (обвиняемый порой в симпатиях к язычеству) скрестил оружие с Аларихом – христианином (хоть и арианином), мчавшимся по Римской империи как языческий бог Вотан-Один – во главе своей Дикой Охоты[429].

Буквально пропитанная историческими воспоминаниями италийская земля хранит все имена, но не всегда – материальные следы событий. Южнее современного итальянского города Асти, у речки Танаро, где разыгралась битва, еще существует селение Поленция (с одним «л»). Немало виноградников, принесших всемирную славу сладким белым игристым винам Асти Спуманте и Москато д' Асти, скрывают под собой останки готских воинов и людей Стилихона. Однако сама битва произошла в равнинной местности, т. е. ближе к берегу реки, ибо в холмистой местности готской коннице было бы негде развернуться. Поэтому вполне возможно, что там, где распологалась ставка Стилихона, теперь красуется желто-черная вывеска автозаправки «Аджип». А там, где разворачивались конники Алариха, проходит автострада № 456 на Асти.

В «Поллентийской, или Готской войне» восторженный версификатор Кладвидан (под чьим ловким пером несовершеннолетний император Гонорий лично наблюдает за ночной переправой Стилихона через Адду с целью спасти осажденный готами Медиолан) живописует нам сторожевые готские костры и страх перед готами, испытываемый жителями Рима, до которого готам было еще шагать и шагать. Приводит «виртуоз пера» и некоторые подробности битвы на берегу Танаро, которые не могут быть все без исключения неверными или выдуманными им, ибо в противном случае он рисковал бы выставить в смешном виде своего главного героя – Стилихона, которого превозносит выше Сципиона, Мария, Фабриция, Камилла, Курия, Фабия и Цезаря.

Аларик (Аларих), видя римское войско, тяготится своим начинанием и собирает гетских (готских) старейшин на совет. Один из них, самый почтенный, говорит, что за 30 лет готский народ не бывал в столь тяжелых обстоятельствах, и напоминает, как он, воспитатель Алариха, увещевал его блюсти договоры с римлянами, оставаясь в Фессалии; но если Аларих презрел это наставление – пусть он по крайней мере, заботясь о людях, уйдет из Италии, не думая о добыче. Как говорят предания, никто из завоевателей не доходил до Рима безнаказанно: Город (Урбс) хранят боги, а если он богов не боится (выходит, то ли готский старец, то ли Клавдиан не знал, что Аларих – христианин и враг язычества?), пусть остережется Стилихона, разбившего его в Греции. Аларих, с раздражением выслушавший старца, возражает, что он одолел всех и вся, кроме Рима; что теперь, когда он правит Иллириком, готский народ обладает не только доблестью, но и хорошим оружием, полученным от восточных римлян, и что пророческий голос в дубраве обещал ему путь до Города (Урбс). Словами о пророчестве Аларих всех ободрил, пока, наконец, ему не привелось узнать, что под Городом понималась речка Урбс в Лигурии. Стилихон также обращается к своим войскам с речью, одушевляя их на бой за сердце империи. Аланы пошли в бой плечом к плечу с римскими войсками, и их вождь Савл показал пример доблестной гибели. Незаслуженну вину искупил прославленной кровью (т. е. своей смертью очистил себя от обвинения в вероломстве, которого он не заслужил; тем самым Клавдиан свидетельствует о наличии у римлян сомнений в благонадежности аланских частей). Смущенные гибелью Савла, римские конники начали было отступать, но Стилихон спас положение. Нет слов, чтобы достойно воспеть эту победу над «варварами», подобной которой еще не было. Жажда мщения в римских воинах сильней корыстолюбия: враг не отвлек их видом добычи: они освобождают пленных, и те спешат домой. Навеки смыт позор разгрома римлян под Адрианополем, и август Валент отомщен. То, что он был арианином, для Клавидана, видно, роли не играло.