Гостомысл

— А нашей княжне четырнадцать лет. Ломлива и капризна она без меры, на мужчин смотрит, как на диковинных зверей Однако, думаю, природа сама подскажет им, что делать, — сказал Йовка.

— Ладно, все равно им спать в совместной постели только через четыре года, — проговорил Стоум, — а за это время чему-либо научатся. Все равно нашему юному князю эти четыре года будет не до женщин, сначала ему надо разбить захватчиков и вернуть себе земли.

— Мужчинам всегда есть время до женщин. А князю Госто-мыслу мы поможем вернуть земли, — сказал Йовка.

Боярин Стоум поднялся и приложил руку к груди.

— Спасибо, воевода, за угощение. Но мне пора возвращаться с вестями к князю, — сказал он.

Воевода Йовка проводил боярина до ворот, затем поторопился вернуться. Направился он сразу к князю Вяйнемяйнену.

Глава 83

Князя Вяйне воевода Йовка нашел в оружейной комнате, где тот проверял запас оружия.

Князь удобно устроился на стульчике. Хранитель оружия зачитывал ему по списку перечень оружия. Слуга вслух пересчитывал и подносил князю оружие на проверку.

Увидев воеводу, князь подал знак рукой.

— Погоди — сказал он хранителю, и тот замолчал.

Воевода Йовка подошел к князю, нагнулся к его уху и коротко сказал:

— Он согласен.

Князь вскочил и обнял воеводу.

— Молодец!

Но, заметив, любопытные взгляды хранителя и слуги, предложил:

— Пошли в мою комнату.

Они прошли в личную комнату князя. Воевода Йовка закрыл за собой дверь и начал докладывать:

— Только что ко мне приходил боярин Стоум.

Князь кивнул головой.

— Боярин Стоум сейчас у словенского князя главный воевода.

— Да, боярин Стоум воспитатель Гостомысла, поэтому он прислушивается к нему, — сказал воевода Йовка.

— Хорошо, что Стоум умный человек, — заметил князь и сказал: — продолжай.

— Боярин Стоум сказал мне, что князь Гостомысл будет рад породниться с карельским князем, — сказал воевода Йовка.

— Это хорошо, — радостно потер руки князь.

— Князь Гостомысл молод, — сказал воевода Йовка.

— Мы все были молоды. Я женился в шестнадцать лет, и с тех пор у меня было три жены, — проговорил князь Вяйнемяйнен. Через секунду спросил: — А что, были какие-то проблемы?

Воевода Йовка вздохнул и повторил:

— Князь Гостомысл молод.

— Ну? — спросил князь.

— Молодые люди могут жениться, только когда им станет шестнадцать лет, — напомнил воевода Йовка.

— Кюллюкки уже четырнадцать, — сказал князь.

— Но князю всего лишь двенадцать лет, — сказал воевода Йовка.

— Ну и что? Это как-то мешает? — спросил князь.

— Да, в общем-то, нет! Мы поговорили с боярином и решили, что жениться они могут. Но жить станут вместе, когда ему наступит шестнадцать лет, — сказал воевода Йовка.

— Ну и правильно! — сказал князь. — Мы же женим их не для того, чтобы они спали вместе, а затем, чтобы получить из этого выгоду.

— Мы так и решили, — сказал воевода Йовка.

— А Гостомысл?

— Гостомысл это тоже понял, хотя...

— Что?

— Боярин прямо не говорил, но, судя по его намекам, решение князю далось нелегко.

Князь Вяйнемяйнен насупился.

— Мы не навязываемся в родство с кем-либо, — недовольно сказал он.

— Я не об этом. Словенский князь хочет породниться с нами, — сказал воевода Йовка.

— Так в чем же дело?

— Дело в твоей дочери, — намекнул Йовка на строптивый характер княжеской дочери и замолчал.

Князь молчал.

Он думал, что по древнему обычаю отцы не спрашивают у дочерей, за кого им идти замуж. Но когда любишь женщину, тем более дочь, весь мир перевернешь лишь бы им угодить. Не раз великие дела свершались только ради благосклонного взгляда любимой женщины.

— Я схожу к Кюллюкки и поговорю с ней, — наконец сказал князь.

— Князь, будь осторожен в разговоре с Кюллюкки. Тут прямотой не возьмешь, тут нужна хитрость, — сказал воевода Иовка.

— Я подумаю над этим, — самоуверенно сказал князь, вышел из комнаты и отправился в светелку дочери.

Однако чем он ближе подходил к комнате дочери, тем меньше у него оставалось уверенности.

Светелка княжны Кюллюкки состояла из нескольких комнат. В самой большой комнате, горнице, у стены стояло большое в человеческий рост зеркало.

Ни у кого такого зеркала не было, князь Вяйне купил его у купцов за великие деньги — сундук мехов отдал, да еще золота прибавил.

Теперь красавица Кюллюкки любила проводить время у зеркала в окружении подружек, дочерей бояр, заниматься рукоделием для дела, да вести тайные девичьи беседы для души.

Мужчинам вход в светлицу княжны запрещен, но на отца этот запрет не распространяется.

Зайдя в горницу, князь поцеловал в лоб дочь.

Кюллюкки бросила на него снисходительный взгляд, и князь почувствовал, что он уже откровенно боится, что если его высокомерная дочь закапризничает, то он не сможет настоять на своем.

Поэтому он придал лицу подчеркнуто суровое выражение и коротко сообщил, что ему надо переговорить с ней наедине.

Подружки тихонько хихикнули, — у женщин на свадебные дела особый нюх, — и, перебрасываясь многозначительными взглядами, вышли из горницы.

Князь собственноручно прикрыл за ними тяжелую дверь, — эти проныры — любительницы подслушать то, что не предназначено для их ушей, — однако, как ни странно, щель оставил.