Госпиталь брошенных детей

Мы кружили вокруг самой сути дела и дожидались, кто первой ухватится за нее. Она снова опустила голову, и локон темно-каштановых волос упал ей на щеку. Из-за высоких окон часовни доносились звуки детских голосов; во внутреннем дворе госпиталя мальчики занимались изготовлением канатов, окруженные соломенно-желтыми мотками бечевки. Девочек не было видно; скорее всего, они занимались шитьем в мастерских.

– Полагаю, ты хочешь знать, как мне стало известно о Шарлотте? – спросила я.

Она кивнула.

– Я услышала о ней от моей сестры.

Она резко посмотрела на меня.

– Не знала, что у вас есть сестра.

– Ты бы познакомилась с ней, если бы она не уехала провести зиму на севере. Но тогда, разумеется, все бы раскрылось. Она обычно посещает меня один-два раза в неделю. Ее зовут Амброзия. Это она видела тебя в госпитале в тот самый вечер и несколько месяцев раньше в городской таверне рядом с моим мужем.

Кончики ее ушей запылали. Какое-то время она сидела неподвижно, а потом сказала:

– Думаю, я помню ее. Она как-то странно смотрела на меня в тот вечер. Мне это показалось неуместным, но с другой стороны, все гости смотрели на нас как на диковинку. У нее было голубое перо в волосах.

– Вполне в духе Амброзии.

Еще одна пауза.

– Я хочу, чтобы вы знали… Хочу, чтобы вы поверили: я не знала, что он женат.

– Я верю тебе.

Возможно, она ожидала более сильного сопротивления. Ее плечи опустились, и она глубоко вздохнула.

– Я не хочу, чтобы вы думали, будто я любила его.

– Почему?

– Потому что… потому что этого не было. До того я встретилась с ним только один раз. А потом… – Она сглотнула. – После той ночи я больше никогда не видела его.

– Мне все равно, – сказала я и осознала, что это правда.

– А как вы узнали мое имя?

– Это снова Амброзия. Она последовала за тобой в своем экипаже.

Она как-то странно охнула, но потом я поняла, что это невольный смешок.

– Можно было подумать, что я замечу роскошную карету, ехавшую за мной! Но ей нужно было действовать быстро, чтобы забрать малышку уже на следующий день.

– Так оно и было. Она пришла ко мне той ночью, сразу же после того как выяснила, где ты живешь и кто ты такая. Я знала, что Дэниэл увлекается другими женщинами, так что само по себе это не было для меня потрясением. Но когда она сказала мне, что у него есть ребенок… живой, дышащий ребенок… Когда она объяснила, как выглядит памятка, я поняла, что это правда, потому что другая половина хранилась у меня.

Тогда Бесс улыбнулась.

– Похоже на Шарлотту, да? Половина от меня и половина от вас. Кстати, о памятке… – Она стала шарить под плащом и достала что-то, зажатое в кулаке. Она протянула это мне и уронила в мою перчатку. – Я хотела отдать вам это.

Это была моя половина медальона с буквой «Д», вырезанной наклонным почерком Дэниэла.

– Это не мое, чтобы оставлять себе, – добавила она.

Я закрыла ладонь и крепко сжала медальон.

– Миссис Каллард…

– Пожалуйста, дай мне сказать. – Мой голос звучал хрипло; чувства одолевали меня, и я старалась удержать их в себе. – Я никогда не хотела быть матерью. Ребенок был дан мне судьбой, а не Богом.

Она стояла неподвижно, и ее темные глаза – глаза Шарлотты – были очень серьезными.

– Я где-то читала, что быть хорошими родителями значит подготовить вашего ребенка к расставанию с вами и к уходу в большой мир. – Я сглотнула и стиснула медальон, чувствуя, как мое собственное сердце сжалось в груди и слезы обожгли мне глаза. – Не могу сказать, что я была хорошей матерью. Но я думаю… Я думаю, что Шарлотта готова покинуть мой дом.