Госпиталь брошенных детей

– Это ведь не все для тебя? – поддразнил Лайл, когда она подошла к нам. – А то тебе больше не понадобится есть до следующей субботы.

В этот момент из переулка вышла женщина с двумя детьми, и я узнала в ней Хелен Кук, застенчивую мать пятерых детей, которая жила со своим мужем и матерью в восьмой квартире. Я накинула плащ на голову и отвернулась к окну булочной, а Лайл сразу же шагнул вбок, чтобы прикрыть меня. Я подождала, пока Лудгейт-Хилл не поглотил их.

– Ты голодная? – спросил Лайл, как только они ушли.

– Пожалуй, да.

– Тогда пойдем в мясную лавку, и я накормлю вас бифштексом. Эй, Томми! – Он ухватил за шиворот первого попавшегося мальчишку, грязного бродяжку лет тринадцати на вид, а потом еще двоих – круглоглазого паренька примерно восьми лет и приземистого коротышку, похожего на бойцового пса, – дал каждому из них по пенсовой монетке и отправил наблюдать за тремя выходами со двора.

– Кто увидит того мужика первым, пусть проследит до его логова, – сказал он им. – Потом возвращайтесь сюда и ждите; тогда вам еще кое-что перепадет.

Они поспешили прочь, и каждый хотел опередить остальных.

Пятнадцать минут спустя мы с Лайлом и Шарлоттой сидели в тусклом и дымном полуподвале мясной лавки на Флит-стрит. У каждого из нас была кружка бульона, кусок хлеба и чашка чая с молоком. После жизни на Девоншир-стрит мой аппетит вырос, как и размер моей талии. Мои панталоны давили на пояс, и Лайл с довольной улыбкой наблюдал за моей трапезой. Сам он ел удивительно деликатным образом, почти как аристократ. Он не клал локти на стол и не пил бульон прямо из чашки, как делали некоторые мужчины, и долго жевал, пока я рассказывала ему, что Нед украл мои деньги и скоро мне будет негде жить.

– Значит, тебе нужен выход, – сказал он, когда служанка с рябым от оспы лицом подлила нам еще чаю.

Я кивнула и рассеянно вытерла воротник Шарлотты, куда она пролила немного бульона. Она была робко зачарована этой дешевой забегаловкой, темной и шумной, с запахами жареного мяса из кухни, немытых тел и пролитого пива. Почти все длинные скамьи были заполнены, и повсюду громоздились грязные тарелки. Дым прилипал к низкому потолку, и люди толкались локтями, смеялись, ссорились и сплетничали друг с другом. В моих ушах стоял непривычный звон.

– Вот что мы сделаем. – Лайл наклонился ко мне. – Моя сестра работает в Ламбете на молочной ферме у болота. Это лишь в двух-трех милях от того места, где мы сейчас находимся. Я отправлюсь к ней и спрошу, можно ли найти для тебя работу молочницей или что-то в этом роде, чтобы ты могла взять с собой и Шарлотту.

– Я никогда не была в Ламбете. Это поселок?

– Верно. – Лайл повернулся к Шарлотте и заметил, что она слушает нас. – Ты умеешь доить корову? – спросил он.

Она выглядела настолько оскорбленной, что мы рассмеялись.

– Хорошо, – сказала я. – Но, Лайл… только вместе с ней. Мне нет смысла искать работу, где ей не будет места.

Он взмахнул рукой.

– Мы скажем, что ты недавно овдовела, а я найду тебе оловянное колечко на палец.

Я со вздохом провела руками по лицу и уткнулась в свою чашку.

– Кто тебя послал? – спросила я. – Должно быть, я сделала что-то очень хорошее в предыдущей жизни.

– Или что-то плохое в этой.

– Полагаю, мне нужно будет прятаться, пока не будет новостей от твоей сестры. Я отправлюсь к моей подруге Кезии. Ты придешь, когда узнаешь? Она живет в Броуд-Корт, возле Шоумейкер-Роу, в Хаундститче. Сможешь запомнить?

– Обувной Двор, Гончий Ряд, Широкая Канава[21]. Чего проще?

– Лайл!

– Я знаю, где это, девонька.

– Остается надеяться, что тот сыщик не найдет меня.

– Ты просто золотце. За кем он охотится? За женщиной с каштановыми волосами и с маленькой девочкой? Таких десять тысяч во всем Лондоне. Ладно, – сказал он и допил свою чашку. – Пойду посмотрю, что скажут мои беспризорники, а потом раздобуду твои вещи. Где мы встретимся?

Я немного подумала.

– Патерностер-Роу, за церковью Св. Павла, возле книжных лотков.

Он кивнул.

– Буду там через двадцать минут, в крайнем случае через полчаса. Потом отправишься к своей подруге. Но не забывай опускать голову!

– Будут другие указания? – шутливо спросила я и протянула ему ключ, который он засунул под куртку.

– Никто не указывает Бесс Брайт, что ей нужно делать, да? Ладно, я присмотрю за тобой. Похоже, ты не привыкла к этому.

Улицы на Лудгейт-Хилл были непривычно тихими, а Патерностер-Роу была узкой и сумрачной, но зажиточной улицей, находившейся в тени церкви Св. Павла. Никто не заподозрил бы мать и дочь, перебирающих молитвенники на деревянных лотках перед книжными лавками, хотя бумажная словесность все еще оставалась непостижимой для меня. Я не знала никого, кто умел бы читать или писать и тем более не встречалась с книготорговцами, чьи состоятельные клиенты покупали Библии с золотым обрезом, а все остальные – подержанные томики. Когда я сказала Шарлотте, что мы собираемся посмотреть на книги, она сразу оживилась. Лайл повернул в сторону Олд-Бейли-Корт, а мы медленно побрели по Аве-Мария-Лейн.