Было принято довольно-таки туманное решение: считать постройку нового поселка принципиально желательным, в виду антисанитарного состояния старых слобод, но вопрос считать нерешенным впредь до выяснения возможности получения средств.
– А заготовка материала?
– Конечно, в мере возможности, надо начать.
И к резолюции было добавлено: материал заготавливать немедленно и назначить комиссию под председательством Лукьянова, которой поручить работу.
В комиссию в качестве представителей жилищного кооператива вошли Бобров и Метчиков, а архитектор – по должности губернского инженера.
Резолюция получилась очень тусклая и бледная, но зато допускала всевозможные толкования, как ограничительного, так и наоборот, расширительного характера, и все разошлись довольными.
Сторонники проекта – тем, что проект принят, противники – тем, что проект отклонен, а все вместе – тем, что длинное и скучное заседание, наконец, кончилось.
– Ну и баня, – сказал Галактион Анемподистович, – а все-таки наше дело – лафа.
– Сомневаюсь, – ответил Бобров. – Резолюция довольно тусклая.
– Милин ты мои – да ведь это и хорошо. Вот только в средствах, действительно вопрос. А что не дадут? Работать все-таки надо – чем больше успеем, тем наше дело будет вернее.
Муся ждала Боброва с нетерпением.
– Ну, что? Решили?
Бобров рассказал.
– Деньги? Я, признаться, никогда не думаю о деньгах. Да, вот – люблю похвастаться: посмотрите, какая прекрасная вещица – это мне Лукьянов подарил, – сказала она, показывая брошь, которой было заколото платье: – пустяковишка, а я люблю такие занятные вещицы…
Она мило улыбнулась, приложила палец к губам:
– Знаете, что я вам скажу…
Они опять сидели на диване насколько возможно близко друг другу.
– Почему мы так холодно с вами – вы да вы. Почему нам постарому не называть друг друга – ты меня Мусей, а я тебя – Юрой. Правда? Дай твою руку.
В этот вечер Нюра напрасно ждала Юрия. Ему было некогда – он засиделся «на этом проклятом совещании».
Часть вторая
X
Я путешествовал недурно. Русский край
Оригинальности имеет отпечаток.
– Нажимай крепче, Андрюха. Нажимай! Ах ты щучий хрен – опять сорвалось.
– А ты там что смотришь, борода? Машина то не бог весть, а полчаса потеем.
В глубоком овраге, втаптывая в грязь палые осенние листья, копошатся четверо. Один – в кожаной куртке и кожаных рукавицах, другой – широкоплечий парень с засученными рукавами подхватили канатом, пропущенным через бревна, сохранившиеся от разрушенного моста, упавший в овраг автомобиль. Двое внизу, по мере того как первые поднимают машину, ставят под автомобиль подпорки.
– Прикрути веревку-то к дереву. Она сама держать будет.
Из оврага вылезает мужик с черной когда-то, а теперь серой бородой и, поблескивая хитрыми карими глазками, говорит:
– Разве ж мыслимо. Машину машиной бы и вытаскивать…
Закручивает цыгарку и неторопливо закуривает.
– Ты чего там – отдыхать! – прикрикнул на него парень с засученными рукавами, захвативший по праву наиболее энергичного командование над остальными, – Иди, иди, нечего тут, помогай.
– Над-дай! Эх, над-дай!
Кожаная куртка волнуется.
– Черти, осторожнее. Так ведь сломать можно.
Напряженное общее усилие – автомобиль легко взлетает вверх.
– Ставь подпорку. Да торопись! Чего ты боишься-то, чёрт!
Сухой треск – двое нижних отскакивают, сшибая друг друга – а машина снова летит в овраг.
– Эх, не выдержала. Молода, во Саксони не была.
Одно из бревен беспомощно повисло над оврагом. Автомобиль уперся одним боком в грязь, другим повис на веревке.
– Сломали, дьяволы, – ругался человек в кожаной куртке – шофёр провалившегося на мосту автомобиля. – Не можете, так не брались бы.
– Я говорю – тут машину бы надо, – объяснял мужик с серой бородой. – Этакие машины бывают – так или не так я говорю – домкрат. Положи ее под дом – и дом подымет. А где ж руками.
– Пошел бы Андрюха за помощью!
Парень с засученными рукавами, к которому относилось имя Андрюхи, ушел, остальные расселись на берегу оврага и закурили.
– Да, – продолжал философствовать серобородый мужик:
– как это говорится: теперь у нас дороги плохи, мосты забытые гниют.
– А ты что это – стихами, – заметил шофёр, иронически оглядывая мужика.
Тот не счел нужным отвечать – за него ответил другой мужик – тощий, рыжий и в довершение неказистости – рябой.
– Он у нас и не такие стихи умеет. В рифму…
И подмигнул принявшему с достоинством похвалу философу.
– Вытащили? Скоро вы?
Это говорит вышедший из леса молодой человек в городском, претендующем на щегольство, костюме, при первом взгляде на которого мы с вами сразу узнали бы Юрия Степановича Боброва.
– За помощью пошли, – ответил рябой мужик.